Что происходило на улицах Москвы 3 августа?
От Чистых прудов до Пушкинской площади я наблюдал многочисленные кордоны сотрудников Росгвардии, которые перекрыли движение по Бульварному кольцу, и заставляли людей сворачивать и двигаться перпендикулярно или вообще в противоположном направлении, что вызывало массу вопросов. Многие люди возмущались, это были явно не участники акции, это были пожилые люди. Я записал сцену на телефон, когда идет пожилой человек, говорит, что живет тут, буквально в 100 метрах, а его разворачивают со словами: “Мы не пустим, проход закрыт. — Почему, кем закрыт? Не положено, я сказал, я вам не обязан отвечать”.
Я таких вопросов со стороны москвичей, обращенных к сотрудникам полиции, слышал массу, и каждый раз ответы были такими. В каких-то случаях этого говорилось спокойно, в каких-то агрессивно, но ни одной ссылки на распоряжение должностного лица, на норму закона. У меня любопытный диалог записан, когда ко мне подходит росгвардеец и говорит: “Прекратите снимать. — Почему? Я нахожусь в центре Москвы, в публичном месте. — Я вам приказываю. — Вы мне не можете приказывать, товарищ сержант, ни по должности, ни по званию, ни по закону”. Ладно, я взрослый человек, а если бы мне было 20 лет, меня бы, наверное, в ходе этого разговора задержали.
Своими глазами я видел десятка полтора задержаний. Почему этих людей задержали, совершенно непонятно. Точно так же, как задержали меня. Я ничего совершенно не сделал на Пушкинской площади, до которой в результате дошел. Я никак не выделялся, ничего не скандировал, не аплодировал, единственное — я держал в руках мобильный телефон и снимал. Тем же самым вокруг меня занималось человек 100, но подошли почему-то именно ко мне, схватили, потащили в автозак, это было достаточно нежно, но тем не менее.
Несмотря на то, что мы очень долго сидели в этом автозаке, на меня даже не составили протокол. Насколько я понимаю, коллеги по СПЧ начали инициативно меня разыскивать и передали в ОВД Марьино информацию, что у них в автозаке сидит член президентского совета, поэтому меня выпустили. А если бы я продолжал сидеть и дальше, как нормальный гражданин, как остальные 17 задержанных, которые сидели со мной, я нисколько не сомневаюсь, что на меня тоже составили бы стандартный протокол со стандартной формулировкой. Никаких индивидуальных материалов и доказательств в эти протоколы не вносится, просто из факта задержания и доставления человека в отдел полиции вытекает, что он является участником митинга, незаконного. Пока меня тащили в автозак, я спросил, за что задерживаете-то? За участие в незаконном митинге, ответил мне какой-то сотрудник.
Фото: Александр Левинский / Forbes
Нарушает ли закон участник несанкционированного митинга?
Формально участие в несанкционированном митинге — это нарушение закона. Другое дело, кто является участником. Вот гражданин Каляпин, например. Будучи гражданином неленивым и любопытным, зная, что будет некое шествие, гуляние, зная, что оно не согласовано, я тем не менее пришел, но не для того чтобы в этом поучаствовать. Я не москвич, я не имею отношения к этим выборам, но мне интересно посмотреть и услышать людей, которые на эти митинги выходят. Они очевидно пытаются что-то до общества донести, и я как представитель этого общества пришел послушать, что же они хотят сказать, почему они ради возможности высказаться рискуют здоровьем, свободой, карьерой. Думаю, многие граждане пришли с этой же целью. Такой приход на место проведения акции является формой участия? Я вам не могу ответить на этот вопрос, но я совершенно четко могу ответить на другой вопрос.
Те люди, которые даже участвуют в таких несогласованных мероприятиях, действительно нарушают закон, но они не должны подвергаться задержанию. С ними потом можно разбираться, составлять протоколы, оценивать форму участия, почему собственно мероприятие не было согласовано.
31 статью Конституции на всякий случай никто не отменял, и закон о порядке проведения митингов направлен на реализацию права на мирные собрания. То, что у нас закон используется прямо с противоположной целью и результатом, и по сути стал инструментом не то что ограничения, а уничтожения этого конституционного права, это даже не недостаток закона, это просто извращение его правоприменителя. Тут еще разбираться надо, кто закон нарушил: те граждане, которые вынуждены были выйти без согласования, или власти, которые не согласовали проведение этого мероприятия.
Совершенно несостоятельна мотивировка, которую приводят в решении о запрете, и которая собственно повторяется из раза в раз, что это будет мешать движению транспорта или будет мешать отдыхать. Мы в конце концов Европейскую конвенцию подписывали, наша страна — член Совета Европы, мы декларируем, что у нас есть определенный приоритет ценностей, который государство должно защищать, а право на мирные собрание безусловно является приоритетом. Полиция должна была этих людей охранять, а не препятствовать им, а заодно и огромному количеству людей гулять по Москве. Если кто и мешал проходу граждан, то это кордоны Росгвардии.
Фото: Александр Левинский / Forbes
Были ли во время несанкционированных митингов нарушены права человека?
Безусловно, права граждан нарушены. Во-первых, изначально в отношении огромного количества людей было нарушено право на свободу передвижения. Это право может быть ограничено в случае введения чрезвычайного положения, на основании федерального закона и так далее. В данном случае очевидно, что не было ни первого, ни второго, ни третьего. С какой стати перекрыли самый многолюдный маршрут с субботний день, совершенно непонятно. В данном случае основание — “потому что я сказал”, как отвечали на вопросы люди в пластиковой одежде и с погонами сержантов.
Массовые задержания — это тоже серьезное нарушение конституционного права, нарушение пятой статьи Европейской конвенции и, на мой взгляд, это преступление, которое называется превышением должностных полномочий. Ладно, я к этому отношусь профессионально, меня не первый раз задерживают, а для какого-то человека это, вполне возможно, будет шоком.
О чем говорили люди в автозаке?
После всего, что я слышал в передачах по центральному телевидению про то, что все спланировано, скоординировано, было очень любопытно наблюдать людей в автозаке. Со мной сидели 17 человек. Все, кроме меня и еще одного мужчины, были москвичами, настоящими, которые живут прямо в центре. Я из Нижнего Новгорода, один мужчина был прописан во Владивостоке, но живет и работает в Москве. Он еще радовался, что решение суда отправят во Владивосток, и пока судебные исполнители выяснят, что он в Москве, истекут все сроки и, скорее всего, ему не нужно будет платить штраф.
Остальные — ребята от 20 до 27 примерно лет. Все они были незнакомы друг с другом, то есть это явно не члены какой-то компании. Двое или трое из них знали телефон ОВД-инфо, знали, что туда надо обратиться, и, возможно, они пришлют адвоката. Другие вообще не знали, что делать, как выглядит административная процедура, которая им предстоит, находились в растерянном и беспомощном состоянии. Было видно, что никаких кураторов, лиц, которые на этот митинг их отправили, и с которыми они должны связаться, у них не было. Всю дорогу в автозаке они бурно обсуждали, как правильно вести себя в полиции.
Мирным ли был протест?
Я вполне допускаю, что когда происходят такие массовые мероприятия, находятся люди, котоыре совершают правонарушения. Они бывают с обеих сторон. То, что кто-то 27 числа бросил мусорный бак в полицейского, — это безобразие, либо акт хулиганства, он подлежит расследованию и наказанию в зависимости от конкретных обстоятельств и мотивов. Очевидно, что это эксцесс. Но это была не какая-то группа, которая стала швырять камнями, мусорными баками или бутылками в полицейских. Есть конкретный человек, которые такое действие совершил, и он, насколько я знаю, уже привлечен к ответственности.
Точно так же нужно рассматривать действия какого-нибудь росгвардейца, который вдруг, вопреки установкам, приказам и действиям своих товарищей, начал кого-то молотить дубинкой. Это тоже безусловно эксцесс, это отдельный правонарушитель, преступник из числа сотрудников правоохранительных органов. Мы сейчас говорим о том, что выглядит как явление. Незаконные задержания имели множественный характер. Я не знаю, можно ли говорить о том, что избиения имели массовый характер.
Но то, что противоправные действия в отношении полицейских не носили массового характера, по-моему, совершенно очевидно. Вы сказали про бак, и я понимаю, что речь идет о конкретном факте, который имел место 27 июля, это по всем каналам телевидения показали. Очевидно, наверное, что этот факт единичен, и человек давно к ответственности привлечен. Но почему-то никто из сотрудников Росгвардии не привлечен к ответственности за необоснованные задержания или избиения.
Фото: Александр Левинский / Forbes
“На Западе полицейские в ногу стреляют, а у нас просто винтят” — правда ли это?
Это правда, но правда не только в отношении западных полицейских, но и в отношении наших. Полицейские не просто могут, но и обязаны применять физическую силу и оружие, и в том числе на поражение, но в тех случаях, которые прямо предусмотрены законом.
Мы себя полюбили сравнивать с Парижем, так вот если бы у нас, как во Франции, в полицейских стали кидать бутылки с зажигательной смесью, или стали их бить арматурой, или стрельбу открыли, я нисколько не сомневаюсь в том, что полиция ответила бы как минимум адекватно и стала бы стрелять не только в ногу. У нас просто никаких доводов и оснований для применения оружия митингующие никогда не давали.
Даже когда хулиган бросил в полицейского мусорный бак, учитывая, что полицейских на этом пятачке было несколько десятков, было очевидно, что можно обойтись без стрельбы в ногу, и обошлось. Если бы понадобилось стрелять, я не сомневаюсь, что стреляли бы.
Записала Наталья Костарнова