Как сообщается, в четверг, 5 сентября, один депутат внес в Государственную Думу РФ законопроект, который предусматривает лишение родительских прав за нетрадиционную сексуальную ориентацию отца или матери. Изменения планируется внести в статью 69 Семейного кодекса РФ. Я пока не будут приводить его фамилию, опасаясь утки — уток было много — а рассмотрю саму идею.
Я совершенно уверен, что гомосексуальное поведение греховно, пагубно и не должно поощряться; тем не менее я нахожу такой законопроект не просто неудачным, но и противным христианской вере, которая признает естественный Закон и, особенно, возможность покаяния. Но изложу соответствующие аргументы по порядку.
Первый аргумент против исходит из того же основания, что и неодобрение гомосексуализма — из естественного Закона. Творение так устроено, что воспитание детей поручено тем, кто произвел их на свет, и природная связь, существующая между ребенком и родителем — особенно матерью, которая выносила его во чреве — должна почитаться. Это требование естественного закона может быть преодолено только другим его требованием — сохранять жизнь ребенка, если дальнейшая жизнь с родителем ему угрожает. Если речь идет только о том, что родители показывают ребенку плохой пример, то мы не должны избегать меньшего зла (плохого примера) худшим злом (разрушением общения между родителями и детьми).
Родители, которые изменяют друг другу, показывают ребенку крайне дурной пример. Должны ли они быть лишены родительских прав? Родители, которые разводятся, показывают ребенку еще более ужасный пример — и причиняют ему глубокие раны, от которых он будет страдать всю оставшуюся жизнь — должен ли разведенный человек быть лишен родительских прав? Если мы полагаем, что и в этих случаях ребенок должен оставаться с кем-то из биологических родителей, то на каком основании мы могли бы делать исключение для родителей, впавших в противоестественный блуд? Если гетеросексуальные блудники или те, кто бросает свои семьи, полагают, что их поведение менее аморально и вредно для детей, то хотелось бы понять, с чего они это взяли. Если все мы тут бедные грешники, то лучше нам не запускать механизм государственных кар за аморальность в личной жизни. Отнятие ребенка у тех, кто произвел его на свет — более тяжкое нарушение естественного закона, чем гомосексуализм, и бороться с одним злом, учиняя еще худшее, было бы совершенно неправильно.
Второй аргумент связан самим понятием “ориентации” и возможностью покаяния. Мне пока неизвестно, как было сформулировано соответствующее законодательное предложение, но сам термин “ориентация” обращается к идеологии, которой, кажется, депутат хочет противостоять. В рамках этой идеологии существует врожденная и неизменная сексуальная ориентация, которая является такой неотъемлемой чертой личности, как, например, цвет кожи, и вся риторика борьбы с “дискриминацией” построена на провозглашении этой ее врожденности и неизменности. С другой стороны, эта риторика направлена на закрепление гомосексуального поведения — человек, один раз вступивший в гомосексуальный контакт, на всю оставшуюся жизнь идентифицируется как “гей”.
Приведу пример — в одном голливудском фильме мужчине, чтобы обеспечить себе алиби и спастись от осуждения за убийство (которого он не совершал) надо признать, что в момент совершения преступления он был с другим мужчиной. Вся интрига фильма строится на том, что он не хочет сознаваться, что он “гей”, а адвокаты его уламывают, и наконец, он торжественно объявляет себя “геем”. Возможность сказать “да, однажды я вступил в гомосексуальный контакт, больше не собираюсь, намерен жить в воздержании либо честном браке” отвергается соответствующей идеологией. Закон, который бы вводил какие-то юридические последствия для “ориентации”, и тем самым придавал бы ей юридический статус, в этом бы с ней полностью соглашался. Это привело бы к тому, что человек, вступивший в гомосексуальный контакт, уже обладал бы (в глазах закона) определенной “ориентацией” и был бы просто вынужден носить на себе эту метку. Это поистине глубоко противно христианской вере, потому что проповедь Господа в Евангелии начинается с призыва к покаянию — никто не обязан оставаться в прежних грехах, но всякий призван переменить свою жизнь, и, с помощью благодати Божией, исправить свои пути.
Человеку же, который покаялся, никакие прежние грехи не могут быть поставлены в вину. Апостол, предостерегает тех, кто пребывает в нераскаянном грехе, что “неправедные Царства Божия не наследуют. Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют. (1Кор.6:9,10)”. Тут же, в следующем стихе он продолжает, что “И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего. (1Кор.6:11)”.
Что же если человек, впав в мужеложство, потом покаялся и “омылся, освятился, оправдался”? В глаза Бога он чист; в глазах Церкви — тоже, но закон будет навязывать ему прежний грех, приписывая ему “ориентацию” которую он оставил в прошлом. Нравственно — и сообразно нашей вере — не клеймить людей, впавших в грех, на всю жизнь, но, напротив, всячески облегчить им возможность порвать с прошлым. Закон, который будет вводить “ориентацию” в качестве юридического статуса — зачем бы он это ни делал — будет, таким образом, и безнравственным, и противным христианской вере.
Эти два аргумента я нахожу наиболее серьезными и уже достаточными, чтобы отвергнуть этот законопроект; но есть еще ряд соображений практического характера, на которые я хотел бы обратить внимание.
В отличие от пропаганды гомосексуализма несовершеннолетним, по определению публичной, запрет которой я полностью поддерживаю, вступление человека в сексуальные контакты с лицами того или иного пола есть факт его частной жизни. Если запрет пропаганды ограждает общественное пространство, то установление факта “ориентации”, то есть тех или иных контактов, требует вторжения в частное. Такое вторжение неизбежно породит самые серьезные злоупотребления. Хотели бы Вы, чтобы Ваша частная жизнь внимательно исследовали на предмет того, не вступаете ли Вы, часом, в контакты с лицами своего пола? Даже если Вы совершенно чужды такому греху, как бы Вы оценили сам факт вторжения государства в Вашу частную жизнь?
Надо обратить внимание и на богатейшие возможности для клеветы, шантажа, подсиживания, интриг, которые создал бы подобный закон. Допустим, завтра к стенам Госдумы в сопровождении корреспондентов отечественных и зарубежных СМИ явится группа заплаканных юношей, которые скажут, что депутат вступал с ними в тесные контакты в туалете госдумы, а обещанных айфонов не купил. Что мы будем делать? Лишать депутата родительских прав? По меньшей мере, закон потребует произвести подробное и публичное расследование — а не вступал ли, в самом деле?
Юношам срок за клевету не грозит, потому что то, в чем они обвинят депутата, не является уголовным преступлением. Даже если “ориентация” не будет доказана, благодаря расследованию пользователи интернета приобретут много поводов для веселья и съедят много попкорна. Имя же депутата будет прославлено в веках — «а , это тот, который мальчиков с айфонами кинул», даже если он их в глаза не видел. Да и любой человек, будь он хоть адамант добродетели, окажется под угрозой. Возможности для шантажа и подсиживания откроются такие, что ими обязательно воспользуются — не в последнюю очередь те, на кого депутат хочет напасть со своим законопроектом. Депутатам следует иметь в виду, что закон может гораздо сильнее ударить по ним, чем по гомосексуалистам.
Но это уже о практических последствиях; начинать же надо с того, что закон противен той самой нравственности, которую, предположительно, ищет утвердить.