О том, насколько разумна такая мера, нужна ли она в России и почему у нас на зонах не болеют, мы поговорили с исполнительным директором правозащитного движения «Русь сидящая» Ольгой Романовой.
— Говорят, что недавний бунт в исправительной колонии № 15 города Ангарска связан с эпидемией. Это так?
Ольга Романова
— Как и в любой революции — а это, конечно, попытка переворота — причин много, и Covid — лишь одна из них. Здесь все надо разложить по полочкам. Это зона строгого режима для «второходов», то есть рецидивистов — серьезных людей, которые очень хорошо знают тюремные порядки и степень риска. Они понимают, на что идут. Кроме того, эта зона была «черной». Таких в России почти не осталось. Вы знаете, что такое «черная» зона?
— «Черные» — это блатные, а «красные» — это те, кто сотрудничают с администрацией. «Черная» зона — это такая, где «рулят» уголовники?
— В целом, да. Кстати, «красных» зон как таковых в России тоже не осталось. Идет сращивание «черной» зоны с «красной», уголовников с администрацией. Но давайте по порядку.
На этой зоне было три лесопилки, большое подсобное хозяйство, свиноводческая ферма. Обычно начальник такой зоны кладет себе в карман от миллиона до двух миллионов в месяц. Я не утверждаю, что у начальника данной колонии был такой доход. Я просто констатирую, что производство на зонах — дело выгодное, поскольку заключенные во многих случаях фактически работают бесплатно.
Так вот, как правило, начальники зон заинтересованы в двух вещах: чтобы заключенные давали план и чтобы никто не жаловался на плохие условия (не платят, не кормят и т.д.). Как этого добиться? Можно звериным оскалом, хотя не факт, что все равно не пойдут жалобы в прокуратуру. Гораздо проще действовать через блатного, «смотрящего» зоны: «Ты наводишь здесь свои порядки, а с тебя две вещи: план, и чтобы без жалоб. Мы же тебе обеспечиваем спокойствие, закрываем глаза на наркотики, алкоголь, живи как хочешь».
Так сейчас устроены все зоны. Нечто похожее мы видим и на воле.
Тюрьма — это своего рода карикатура на реальность.
Помните нашумевшую историю прошлого года, когда вскрылся союз вора в законе Шакро Молодого с сотрудниками Следственного комитета? Это тот же союз «черных» и «красных».
Хотели понарошку, а полыхнуло по-настоящему
— Но ангарская колония, как вы говорите, была «черной». Как это повлияло на события?
— Наши юристы из «Руси сидящей» восстанавливали буквально по часам ход событий. Началось с того, что сменился начальник УФСИН Иркутской области, им стал Леонид Сагалаков, бывший профессиональный опер. И ему не понравилось, что эта зона живет совсем отдельно и по своим правилам. Да еще у кого-то там лесопилка, бизнес, надо бы разобраться.
— То есть намечался некоторый передел собственности?
— И некий «перекрас» зоны. Она все равно останется «черной», потому что все в ней сидят по второму разу, а значит, большинство — блатные. Но люди начнут ходить строем по плацу и горланить песни, чтобы продемонстрировать начальству благонадежность.
В общем, похоже, что этот бунт был спланирован. Задумывался небольшой переворот с целью очищения зоны от наиболее ярких конкурирующих лидеров, которые не хотели идти под официальное руководство. А полыхнуло по-настоящему, и причиной тому во многом карантин в связи с коронавирусом.
Ни посылок, ни свиданий, ни передач
— Были ограничения, связанные с карантинными мерами?
— Отменили свидания и передачи, и это вынужденная мера. Родственников в день бывает по 100 человек, и любой может быть носителем. Но одновременно запретили посылки, а это уже чистое самоуправство. Посылка идет 2–3 недели по почте, потом валяется в отстойнике — вряд ли вирус способен жить так долго. Во многих колониях посылки разрешены.
Но в данном случае сотрудники решили проявить излишнее рвение. Ну и потом, конечно, меньше работы.
Под предлогом вируса можно не ходить на почту, не забирать, не вскрывать, не проверять, не раздавать.
Конечно, в связи с этим поднялась и стоимость товаров в тюремной лавке. Цены в таких лавках контролируют обычно родственники служивых. Банка тушенки — 300 рублей, а для многих это месячный заработок. А еще надо курево где-то брать. Раньше оно приходило в посылках, а теперь отдай 1000 рублей за блок. Вот и выбираешь между тремя пачками сигарет и тушенкой на месяц.
Люди были страшно возмущены. При том, что никакой причинно-следственной связи между всеми этими событиями и бушующим в мире коронавирусом им не объяснили. Просто нет — и все. Это беспредел.
«Ты пойдешь сама брать штурмом колонию. И будешь права»
— Я слышала, что одному из зачинщиков бунта до освобождения оставалось три месяца. Это как надо было довести.
— Я не уверена, что именно этот человек — зачинщик. Здесь мы вряд ли когда-нибудь узнаем правду, потому что в условиях, когда все сгорело в пожаре, включая видеооборудование, зачинщика будут назначать по принципу «ты мне не нравишься». И сейчас кому-то могут «приклеить» десятку, окончательно сломав жизнь.
Мы не знаем на сегодняшний день о судьбе 64 человек. Смотрите, какая чудовищная жестокость, какой абсурд: после бунта, когда непонятно, кто в колонии ранен, кто убит, сообщается, что найден неопознанный труп мужчины 1989 года рождения. Минуточку, но раз вы знаете год рождения — значит, человека опознали?
В колонии 1200 мужчин. Все родственники, чьи мужья и дети 1989 года рождения, в предынфарктном состоянии стоят у ворот. Почему не назвать фамилию? Какое там, это же военная тайна. Только по запросу в письменном виде с приложением всех документов, ответ в течение 30 дней.
Ребята, вы чего? Как это? Если представить себе на секундочку, что твой сын 1989 года рождения, ты пойдешь сама штурмом брать любую зону. И будешь права.
— И «Русь сидящая» обратилась по этому поводу в ООН?
— Да. Мы направили свое сообщение о ситуации в ангарской колонии двум специальным докладчикам ООН — по вопросу о внесудебных казнях и по вопросу о пытках. Международное сообщество должно отреагировать на факты нарушений прав заключенных. Я созванивалась с заключенными в Ангарске прямо во время всех этих событий, они знали, что я записываю разговор. Все, чего они хотели — переговоров. Чтобы их выслушали.
Наши зэки ковидом не болеют
— Правда ли, что у нас много инфицированных в колониях — и среди персонала, и среди заключенных?
— Мы можем собирать только официально подтвержденные диагнозы у сотрудников. В ИК-5 под Рязанью сотрудник приехал из Таиланда и две недели работал, в том числе два раза дежурил круглосуточно, обходил бараки, заходил в пищеблок, в медицинскую часть. Также мы знаем про пять человек из одного учреждения в Бурятии. Про сотрудницу из СИЗО в городе Йошкар-Ола.
В четверг, 16 апреля, подтвердили коронавирус у сотрудников саратовского УФСИН. Конечно, у сотрудников ФСИН подтверждается коронавирус, они такие же люди, как все. Мы им очень сочувствуем, но хотим задать вопрос: почему они ходили на работу?
— Почему они ходили на работу?
— Потому что силовикам запрещено выезжать за границу, им нужно получать для этого разрешения. Но возможен такой полуофициальный путь — получить второй паспорт. Как вы понимаете, это не та ситуация, которую хотелось бы обнародовать.
К тому же ФСИН у нас больше всех всегда жалуется на недофинансирование. Дескать, зарплата у инспекторов 10–15 тысяч рублей. Откуда тогда деньги на загранку? Так что они бы, может, и посидели бы в карантине, да не могут признаться, что ездили отдыхать за рубеж.
При этом ФСИН рапортует, что ни одного заболевшего среди заключенных нет. Видимо, мы вывели такой специальный сорт заключенных и осужденных.
— Как-то верится с трудом.
— Мне тоже. Особенно если вспомнить, что наши места лишения свободы — это главный очаг туберкулеза. У нас, во-первых, стены в СИЗО покрыты специальным антивандальным пористым составом, он называется «шуба», на нем невозможно ничего написать. Но его и помыть нельзя, любая тряпка или губка сразу в клочья. Конечно, в этих порах живут микробы, грибки.
А во-вторых, одна из самых ходовых пыток в этой системе — посадить человека в камеру с больными открытой формой туберкулеза и сказать: «Будешь здесь сидеть, пока не признаешься». И люди все подписывают. Один из фигурантов дела «Сети», молодой парень, за год в СИЗО в Пензе заболел туберкулезом. При этом мы знаем о пытках в этом деле.
Так что заражение — это такая, если хотите, мера дисциплинарного воздействия, плюс иногда просто разгильдяйство, когда в этапах больные со здоровыми едут в одном автозаке, потом в одном поезде, в одном купе. Так что если еще и туберкулез рванет в сочетании с «короной» — я даже себе не представляю…
— Пусть наличие заболевших не признают открыто, но, может быть, примут какие-то разумные внутренние меры, а не только запрет на посылки?
— Мы знаем, что людей с подозрениями на некое заболевание уже отправили из рязанской ИК-5 в соседнюю ИК-2. Там две смены дежурных должны были встречать прибывший этап, но они разбежались. Не хотели встречать тех, кто потенциально может быть заражен.
В «Русь сидящую» присылают копии ДСП, документов «для служебного пользования». Мы завалены, у нас такого никогда не было. Это распоряжения, приказы, телефонограммы о том, что надо оборудовать в каких-то бараках лазареты на 200 коек и так далее.
— Почему вам-то присылают? Что вы можете?
— Все очень боятся заразиться и понимают, что о них не думает никто. Это как терпящий крушение корабль кидает в море засмоленную бутылку с посланием.
«Отсидишь после коронавируса»
— Может быть, начнут отпускать, как в других странах?
— На днях Михаил Мишустин подписал документ о выделении из резервного фонда силовым ведомствам — Министерству обороны, Росгвардии, ФСБ, ФСИН — 3,1 млрд рублей на борьбу с распространением коронавирусной инфекции в стране. Так что никакой массовой амнистии не будет. У них подушевое финансирование, и деньги-то получены.
— По этой логике у нас и вообще не должно быть амнистий. Чем больше амнистированных, тем меньше денег.
— Но не ФСИН все-таки принимает решение об амнистии, а Государственная Дума. Хотя все эти решения все равно политические. Я думаю, Мишустин знает, что амнистии не будет.
Но есть еще любопытный момент. Наш омбудсмен Татьяна Москалькова заявила, что нужно помиловать иностранцев, которые содержатся в российских тюрьмах. Это, конечно, прекрасно. Я бы очень хотела, чтобы у нас помиловали или амнистировали, например, украинских политзаключенных, которых почти 200 человек.
Но она имела в виду, вероятно, не украинцев. Потому что незадолго до заявления Москальковой посол России в Вашингтоне обратился к генеральному прокурору США и потребовал в связи с коронавирусом освободить из американских тюрем россиян. Так что речь, скорее всего, будет идти о симметричном ответе, об обмене наших на американцев. О россиянах, сидящих в России, речи не идет вообще.
— Распространение вируса — это явление не только биологическое, но и социальное. И ситуация в местах лишения свободы становится дополнительной социальной нагрузкой на общую ситуацию с коронавирусом у нас в стране. Ведь из зон он выйдет наружу.
— Почему в самом начале эпидемии в ООН Мишель Бачелет, уполномоченный по правам человека в ООН, призвала все страны разгрузить тюрьмы? Не потому, что это акт гуманности, хотя это акт гуманности, а потому, что любая тюрьма — это скопление в небольшом помещении людей, которые не в состоянии держать социальную дистанцию.
Ирак – не самая либеральная страна, но они выпустили 85 тысяч человек. Индонезия 30 тысяч выпустила. Марокко — 7 тысяч.
— Но как отреагирует население страны? Это тоже чревато социальным взрывом. Мало того, что выпустили уголовников, так еще и потенциально зараженных.
— Тысячи человек каждый день выходят, просто потому что у них закончился срок. И неважно, есть ли у них крыша над головой, семья, профессия, деньги — никого это не интересует. И уж тем более никто не будет тестировать их на коронавирус. И куда они? Сюда, к нам.
Суть как раз в том, чтобы выпустить этих людей до того, как они успели заразиться. Они все равно выйдут, вопрос только — здоровыми или больными.
— Наверное, задерживать людей и вести судопроизводство сейчас тоже с эпидемиологической точки зрения неправильно. Но ведь это может привести к разгулу преступности.
— Ну вот в Германии, например, тюрьмы закрыты, в них нет пополнений. Естественно, убийцу посадят. А вот всякие мелкие воришки — ждите очереди, отсидите после коронавируса. И люди смирно ждут отсидки. Потому что куда им деться. Границы все равно на замке.