Елена Кучеренко
Я принюхалась. Вроде трезвая.
— Чего-чего Он тебе послал?
— Че надо! Говорю ж — хату!
И гордо пошла на свою паперть побираться. А я осталась думать о том, что я, наверное, чем-то не тем занимаюсь и как-то не так молюсь.
Поразбирала я вещи в Николином уголке, другие насущные вопросы на подворье порешала. И посеменила на паперть к бездомным. Ну или теперь «домным». Прояснить ситуацию. А там история, оказывается…
«Ну, я послала мента и ушла»
Валя побирается на паперти нашего храма давно. Хорошая такая женщина. Мы с ней дружим. Она еще других попрошаек всегда с любовью стыдит, когда они у меня деньги берут:
— Что ж вы, ушлепки такие-сякие, — нецензурные, — делаете?! У нее ж пять детей! А ну, бабки на кассу!
На улице Валя живет лет тридцать. Говорит, что когда-то снимала комнату, а потом у нее украли в поезде паспорт. Сидела в спецприемнике, выйдя, пыталась восстановить документы.
— Но мент с меня потребовал 150 рублей, — рассказывала. — А тогда это были большие деньги. Ну я послала его на три буквы и ушла.
Какое-то время подрабатывала в цветочной палатке.
— Вот там она стояла раньше, — показывала она рукой. — Помнишь?
Да, я помню ту палатку…
Подрабатывала, комнату снимала. Говорит, что даже ремонт там небольшой сделала. А потом палатка накрылась, а хозяйка Валю выгнала. И стала она жить на улице, денег просить. Без паспорта никто не пускал.
Валентина почти не пьющая. Умеренно выпивающая. Так, чтобы валялась — нет, никогда.
Порядок на паперти держит. Мусор убирает, «залетных» строит. О своих заботится…
— Меня как-то сын-наркоман из дома выгнал, — рассказывала другая женщина с паперти, вообще не пьющая, кстати. — Есть нечего, денег нет.
Лежу, слабая, вон там на лавке. Умираю. Смотрю — Валя… Сумку с продуктами мне тащит. А там — картошка, морковка, лук, все… Мать Тереза наша!
Валентина и моим девчонкам всегда гостинцы передает. Ей прихожане сладости жертвуют, она мне тащит.
А еще я видела, как она читает Библию. Смотрю издалека — сидит на своей паперти с книгой. Машу рукой — не замечает. Подошла, встала рядом — ноль эмоций. Кашлянула, она аж подпрыгнула:
— Напугала, зараза! Чтоб тебя! А я зачиталась! Надо же, что у них там творится! Во дают!
И перекрестилась.
Спали они под столами для пинг-понга
Так она и жила на этой паперти. Днем деньги собирала, с нами за жизнь болтала. Прихожане ее кормили. И кормят. Летом в скверике под кустами спала. Другие попрошайки уходили, а Валя всегда там.
Потом к ней Паша прибился. Молодой парень. Тоже хороший. Валентина его опекать начала. Говорит, что оказался он на улице, потому что брат со своей женой квартиру их общую продали. Ну и что-то у них не сложилось в отношениях. Денег Павлик не увидел. Так началась его новая жизнь.
В общем, дружат они с Валей. По-братски. Еду делят, сигареты, выручку. И ночлег.
С ночлега и начинается, собственно, история, которую я хотела рассказать.
Как я уже написала, в теплое, сухое время года спали они где-нибудь под кустами в сквере. А если снег или дождь — то на спортивной площадке под столами для пинг-понга.
Положат в большие челночные сумки разные вещи свои (они их всегда с собой таскали) — куртки, брюки, другую одежду.
Сами на эти сумки лягут, чтобы на земле не замерзнуть. Сверху — одеяло. И крыша над головой — стол теннисный. Если не тепло, то по крайней мере сухо.
Спали они так, спали, а потом ночами стали куда-то уходить. Я еще удивлялась. Я же сама Вале комнату или приют искала. Но не получилось. Да и в приют она не очень хочет. Но как-то все не успевала спросить, где теперь ночует. А после «четырехкомнатной хаты» присела с ней на паперть, и давай расспрашивать.
Кстати, пока я там сидела с бездомными нашими, мне какой-то дядечка денег подал. Мне понравилось.
«Он виски пил, а мы — водку»
В общем, ночевали они однажды под своим теннисным столом. Поздно уже было, заснули. Вдруг кто-то тормошит:
— Рота, подъем!
Разлепили глаза — мужчина солидный. В дорогой одежде и сам весь дорогой. Они его раньше видели. Он время от времени в храме появляется. Но не часто. И денег никогда не подает. Мимо проходит. Поэтому они его и запомнили.
Начал он их расспрашивать: кто, откуда, почему здесь спят. Проникся очень:
— Подождите, не уходите, я сейчас!
Ну, идти им все равно некуда…
Вернулся мужчина с сумкой продуктов. Нарезки всякие, колбаска, сырок. Еще деликатесы. Ну и выпить прикупил.
— Все культурно было, — говорит Валя. — Он виски пил, а мы — водку.
Рассказывали они ему, что место у них есть в области. Недалеко тут. И мечтают они денег накопить и палатку там поставить. И спальные мешки себе еще достать. Он слушал, кивал, закусывал. Потом спохватился: «Ладно! У меня жена-дети, пошел я».
Но перед тем, как уйти, достал кошелек и отсчитал внушительную сумму:
— Вот, купите палатку себе. А я на днях в командировку улетаю. Вернусь — еще поговорим... О работе…
И купили Валентина с Пашей на эти деньги себе палатку. Большую, утепленную, с четырьмя «комнатами». И поставили в том заветном месте. А где — не скажу. И живут-поживают. Бизнесмена того добрым словом вспоминают.
И Бога благодарят, Который их вместе свел. Коснулся Он сердца этого человека, и не смог он пройти мимо, не сделать добра. Пусть маленького. А может, большого.
— Вот так, Ленка! — улыбалась Валя. — Четырехкомнатная квартира у нас теперь. А ты все в своей трешке ютишься.
