Наталья Кузнецова работает в городской клинической больнице №40 в Екатеринбурге. Она гинеколог, хотя мечтала заниматься медициной катастроф. До встречи с корреспондентом «Правмира» Наталья отработала 8-часовую смену и 16-часовое дежурство.
Вытащили из воды — пульса нет
— Я приехала в Волжский, на родину моей бабушки, чтобы отгулять свой первый отпуск. Мы собрались там всей семьей.
Киляковка — это название поселка и пляжа на реке Ахтубе. 13 августа мы все вместе там отдыхали. Провели на пляже почти весь день и уже собирались уходить. Я собирала игрушки дочери по берегу, а мой 11-летний брат сдавал SUP — надувную доску — в прокат.
Мальчик случайно увидел, как какой-то мужчина прыгнул с понтона вниз головой, а потом в воде показалась только его спина. Он просто поплыл по течению.
Брат подбежал к нам: «Кажется, там мужчина утонул», — я оставила игрушки и бросилась туда. Вижу — человек плывет в воде лицом вниз. А течение довольно сильное. Я добралась до пострадавшего, подхватила его и дотащила до берега. Потом подключился мой папа, помог вынести его из воды.
Мы человека вытащили, перевернули: нет ни пульса, ни дыхания. Не могу сказать, что я растерялась или начала совершать хаотичные движения. Напряглась, конечно. Но решающим моментом стало, когда папа сказал: «Так, говори, что мне делать!»
Это привело меня в чувство, я поняла, что все в моих руках. Начали реанимацию.
После первичных реанимационных действий мужчина пришел в себя. Я остановилась, начала его осматривать, и вдруг он снова стал отключаться. Пришлось возобновить массаж сердца и качать его постоянно, чтобы кровоснабжение не останавливалось.
«Скорая» приехала только через час.
Час качала сердце, так что наутро болело все
Час реанимации — это тяжело, тем более в полевых условиях. Стоишь, одна нога ниже другой, тело перекошено, кругом вода, песок, люди. Не самый удобный вариант проведения реанимации. На следующий день у меня болело все!
Но в тот момент заменить меня было некому: я была там единственным врачом. Папа насколько мог, помогал — держал пациенту ноги.
Выносливости у меня хватило, за это спасибо моему тренеру: я посещаю тренажерный зал, где он заставляет меня усиленно заниматься. Конечно, помогло и то, что еще во время учебы мы каждые полгода сдавали зачет по реанимации. Так что навык был отработан.
Я не знаю, как зовут человека, которого мы спасли. Его жена кричала, звала его по имени, но я была сосредоточена на счете — тридцать компрессий, два вдоха. Боялась сбиться, поэтому не обращала внимания на то, что вокруг происходило.
Поговорить мы с ним тоже не успели. Да и мне, спустя час, было это уже не до этого. Я просто отдала его скорой и пошла к дочке. Первым делом мне хотелось убедиться, что она не получила шок от увиденного, а потом — отдохнуть самой. Вечер уже наступал.
Осознание того, что мы человека спасли, пришло только на следующий день.
Дочь теперь мной гордится
Я не хотела никому рассказывать о том, что случилось в Волжском. Ну, было и было. Но мама и сестра втайне от меня написали письмо в МЧС. Оттуда мне позвонили на работу — уточнить детали. Потом появилась новость на сайте областного Минздрава. Так об этом случае узнали все. И для меня это оказалось неожиданно.
Коллеги отнеслись ко всему с юмором — подарили мне детский спасательный круг. У нас коллектив веселый.
Вы спрашиваете, что сделаю, если прямо сейчас какая-то женщина закричит: «Я рожаю!» Ответ — возьму телефон и вызову скорую. Конечно, я не знаю точно, как сработает мой мозг, но тяги к геройству нет.
В том, что мы пережили в Волжском на пляже, было мало приятного. Никто из нас на тот момент не знал, чем все закончится, мы просто делали, что могли. Поэтому мечтать: «Ой, а может, завтра я опять кого-то спасу?» — нет, спасибо. Такие события не переживаешь как что-то возвышенное. Случай, конечно, необычный. Но — сделал хорошее дело, и иди дальше работай.
Больше всех случившимся довольна моя дочь. Ее любимая тема для разговора сейчас: «Расскажи, как ты спасла человека!» Она везде об этом говорит: и в садике, и с друзьями. Для дочки, конечно, я герой. И это для меня самая большая радость — мой ребенок мной гордится. Сейчас ей три года и она говорит: «Когда вырасту, хочу быть мамой Наташей». Не врачом, а именно такой, как мама.
Хотела быть врачом — как дедушка
Сейчас я работаю гинекологом в отделении неотложной помощи екатеринбургской ГКБ №40. Из-за пандемии нам стало тяжелее. Мы постоянно в защите: шапка, маска, халат. Плановый прием приостановлен. Пациенты переживают: они готовились к операциям, а их в связи с коронавирусом отменили. Все нервничают, но понимают, что сейчас ничего сделать нельзя.
Врачом я хотела быть всегда. Мой дедушка работал педиатром, и дома у него всегда были медицинские инструменты и материалы — «слушалка», пластыри. Я приходила к ним с бабушкой в гости и играла в свою любимую игру — во врача. Давление измерить, забинтовать рану уже с детства умела.
Правда, моей мечтой всегда была медицина катастроф, меня до сих пор привлекает этот драйв и адреналин. Но жизнь распорядилась иначе.
Между 3 и 4 курсом я проходила практику в Первоуральской больнице. Не знала, в какое отделение пойти — в терапию, хирургию или акушерство. Ничего особенно не манило. Пошла сначала в патологию, там показалось скучновато. Тогда кто-то предложил поработать в акушерском отделении. Помню как подумала: «Нет, не пойду на эти роды смотреть!» Но коллеги сказали: «Не понравится — просто уйдешь!»
И вот я переступаю порог операционной — и вижу эффектную, статную, рыжеволосую женщину-врача, которая делает операцию кесарева сечения. Весь ее образ меня как-то сразу впечатлил. Такое видение в лучах солнца. Я поняла, что хочу быть такой, как она.
Впоследствии оказалось, что этот образ вполне оправдан, эта врач не только внешне эффектная, но и талантлива в профессии, ее любят пациенты. Мы до сих пор общаемся. А тогда знакомство с ней стало решающим. Я определилась со специализацией, все последующие практики прошла в акушерском отделении и в ординатуру поступила по специальности «Акушерство и гинекология».