24 июня 2017 года митрополиту Хрисанфу (Чепилю), управлявшему Вятской епархией Русской Православной Церкви без малого 33 года – с 1978 по 2011 гг., исполнилось бы 80 лет. В преддверии юбилея мы публикуем воспоминания протоиерея Александра Балыбердина, секретаря Вятской епархии в 2000-2011 гг. из его книги воспоминаний «Притяжение митрополита Хрисанфа».
Сегодня многие люди ругают «перестройку» и Горбачева. Хотя может быть стоит ругать не «перестройку», которая для миллионов людей открыла новые возможности, а себя – за то, как и для чего мы их использовали.
Ведь, если бы не «перестройка», то вряд ли наша страна в 1988 году так широко отметила 1000-летие Крещения Руси – юбилей, благодаря которому миллионы людей не только вспомнили о Русской Православной Церкви, но и впервые переступили порог храма, приняли Крещение, осознали себя христианами, начали жить во Христе, впервые прочитали Евангелие и Жития святых.
Как, помнится, я прочитал Житие преподобного Сергия Радонежского, впервые изданное массовым тиражом именно в годы «перестройки», и был поражен подлинной зрелостью мыслей, поступков и жизни этого святого, рядом с которым разом поблекли, потускнели многие идолы советской эпохи.
Если бы не «перестройка», вряд ли на своем жизненном пути я встретил бы митрополита Хрисанфа, а, встретив, не пошел бы за ним, и в моей жизни не было бы лет, проведенных рядом с этим удивительным человеком и архипастырем, которого всем, кто знал его, сегодня так не хватает.
Мне посчастливилось работать, служить, находиться рядом с владыкой Хрисанфом в течение десяти лет и не раз быть свидетелем его зрелого отношения к жизни, в основе которого лежало смиренное понимание того, что ни он сам, ни окружающие его люди не совершенны. Как не раз говорил владыка: «Идеал один – Христос. Поэтому, кто хочет иметь друга, должен научиться ему многое прощать».
По этой причине владыка всегда с настороженностью относился к разного рода умникам, отличникам, медалистам и прочим перфекционистам, убежденным, что все люди всё должны делать идеально, и не понимающим, что люди на это не способны, а целью и смыслом жизни является не успех, а любовь. Он говорил, что «лучше ошибиться в любви, чем в ненависти». В том смысле, что лучше доверять человеку и быть обманутым, хотя это больно, чем изначально не доверять и ждать, когда человек оступится.
По этой причине, владыка Хрисанф на дух не переносил фарисейства, в основе которого – все тоже пренебрежение любовью. Каждый раз, когда кто-то из священников отращивал длинную бороду, начинал говорить слишком длинные проповеди, без конца поучать прихожан и заставлять их даже в магазин ходить крестными ходами, владыка брал этого пастыря на заметку и вразумлял. Помню, как однажды, узнав, что проповеди одного из настоятелей сельских храмов продолжаются час и более, владыка развел руками и, искреннее недоумевая, с улыбкой спросил:
«Ума не приложу, о чем он может так долго говорить? Да и было бы кому. Всех бабушек, наверное, уже своими речами замучил». О таких он говорил: «Есть люди, которые сами не живут и не дают жить другим, а ты живи сам и дай жить другому». Не в том смысле, что позволь человеку творить, что попало, а в смысле – не требуй от него невозможного, а требуй только то, что делаешь сам, а чего сам не делаешь – не требуй и от других.
В другой раз митрополит Хрисанф поразил меня признанием, что уже давно не делит людей на верующих и неверующих. «Как же так, владыка? – переспросил я его. – Ведь вы – из верующей семьи и в церкви с самого детства!». «Вот именно поэтому и не делю», – кротко, но серьезно ответил владыка и улыбнулся, словно намекая, – «И ты когда-нибудь тоже это поймешь».
Я думаю, что в основе этого мнения пожилого и многое повидавшего архипастыря лежало смиренное преклонение перед тайной жизни, понимание того, что ее нельзя заменить или подменить никакой деятельностью, в том числе культовой, религиозной. Поэтому важно не то, как ты называешься – «верующим» или «неверующим», а кем являешься, что знает только Бог, и ты однажды это также узнаешь. От Бога. Когда придет твое время. А пока оно не пришло, «живи сам и дай жить другим».
Последние месяцы своей жизни митрополит Хрисанф тяжело и скромно болел, не привлекая особого внимания ни к своей болезни, ни к себе. Он стойко переносил одну операцию за другой, но его состояние оставалась, как говорили врачи, «стабильно тяжелым». Спустя месяц было решено прибегнуть к помощи московских врачей, и владыка особым бортом, лежа на носилках, под пледом, с аппаратом искусственного дыхания в ногах полетел в Москву. Помню, как, поднявшись за носилками с владыкой в самолет, мы по очереди подходили к нему, сильно похудевшему и изможденному, и просили благословения, которое оказалось последним.
Спустя еще один месяц поздним вечером 5 января 2011 году в аэропорту «Победилово» мы встретили гроб с телом почившего архипастыря и, погрузив его в машину «скорой помощи», скорбной колонной отправились к архиерейскому дому, где предстояло подготовить тело владыки к погребению. Было темно и холодно. Не только на улице, но и на сердце. Когда колонна въехала на территорию резиденции, произошла непредвиденная заминка – машина с телом владыки не смогла подняться в гору к дверям архиерейского дома. Сначала мы стояли рядом и какое-то время смотрели, как она лысыми покрышками шлифует укатанный снег, а затем, не сговариваясь, бросились к ней, уперлись, кто руками, кто плечом, и буквально на руках занесли машину с владыкой на верх склона.
Помню, я оглянулся и увидел справа от себя – вятского губернатора Н.Ю. Белых, известного либерала и лидера «Союза правых сил», а слева – начальника ФСБ Е.В. Сметанина и «главного милиционера области» А.М. Розувана, которые вместе со священниками встречали тело владыки в аэропорту, а теперь плечо к плечу толкали машину по заснеженному склону. И тут меня пронзила мысль – вот он, результат служения владыки! Вот как надо прожить жизнь, чтобы своей смертью объединить всех, кого ты встретил на своем пути, кого послал тебе Бог, чтобы, хотя бы в эти скорбные минуты, все они стали ближе друг другу и Богу.
Спасибо, владыка!
Протоиерей Александр Балыбердин, г. Вятка