«Хрущевка», в которой с 1960-х годов ютятся Сергей Шаполов и его мама, находится в центре современного и небедного города. В Железногорске Курской области 20 промышленных предприятий, только Михайловский горно-обогатительный комбинат формирует около 70% местного бюджета.
В стране кризис, а здесь недавно открылся спортивный центр стоимостью 170 млн рублей. Да и люди не голодают – на новогодние фейерверки они потратили сумму, сравнимую с двух- или трехмесячным содержанием какого-нибудь провинциального интерната.
Сергей Шаполов с мамой Анной Терентьевной
О том, что с 2011 года в России действует федеральная программа «Доступная среда», ориентированная на людей с ограниченными возможностями здоровья, в Железногорске знают все: чиновники администрации, сотрудники Комплексного центра социального обслуживания населения и простые жители.
Слышали, что правительство РФ продлило ее до 2020 года, и что с 2016-го страна начнет отчитываться о выполнении Конвенции о правах инвалидов – Минтруд уже готовит доклад.
До квартиры Сергея Шаполова «Доступная среда» не добралась. Он существует в другой реальности.
Три года доказывает властям, что городу нужна служба сопровождения инвалидов, а аптекам, больницам и магазинам – пандусы для колясочников. Столько же лет Сергей Владимирович борется за право жить в нормальных условиях – на первом этаже, а не на третьем в долгосрочном заточении.
Прогулки по звонку в МЧС
«Как сейчас на улице? Солнце? Снег?» – с таким вопросом Шаполов выезжает из своей комнаты навстречу корреспонденту. Впрочем, выезжает – сильно сказано. Он с трудом проталкивает коляску в дверной проём. По разбитым косякам и ссадинам на руках инвалида видно, что это катание с препятствиями – неизменная часть быта. Как и неудобная ступенька перед балконом, узкий вход на лоджию и кухню, тесный коридор.
«Свет к нам почти не попадает – из-за деревьев перед домом, – продолжает Сергей Владимирович. – Дотянуться до окошка – как залезть на гору…
Морозно, говорите? Я во двор спускался в ноябре. Позвонил в МЧС, прислали трех мужиков, и они вынесли меня из подъезда. Еще летом, помню, был на улице. И весной. Тоже со спасателями. А как без них?
В центре социального обслуживания работают одни женщины. Они меня не поднимут. Соседей неловко просить. К тому же знакомый-инвалид недавно рассказывал, что помощники обычно берут с него тысячу рублей за спуск. На мои 15 тысяч рублей в месяц (пособие) не разгуляешься».
Дом Сергея Шаполова
Шаполов стал узником собственной квартиры в 2000 году – совсем ослабели ноги, и после двух переломов он сел в коляску.
«Сережка – инвалид с детства, – поясняет мама Сергея Владимировича Анна Терентьевна. – Заболел в четыре года. Врачи написали: «Нервно-мышечная дистрофия». До семи лет не ходил. Нянечку для него наняла, возила в Калужскую область лечить. Потом наступили улучшения. Восемь лет учила сына в интернате, моталась с ним в село Лачиново. Дорог там раньше не было – грязюка везде, на себе его носила, на спине.
В старших классах перевела Сережу в нормальную школу. Он у меня умный. Техникум в Харькове закончил, институт в Белгороде. Бухгалтер по образованию.
С возрастом болячки его победили – с коляски почти не поднимается, руки не слушаются, и всё равно молодец. Готовить сам может, на компьютере печатать, мастерит разные полезные штуковины на слесарной машинке. На прошлой неделе сделал металлический зажим для банковской карточки – пальцами он ее не удержит. Работать хочет, а негде. Это у вас, в Москве, инвалидов трудоустраивают, а у нас они никому не нужны».
«Пригодна для проживания»
В российских тюрьмах заключенные имеют право на ежедневные прогулки продолжительностью от 1 до 2 часов. Для Сергея Шаполова 5–6 прогулок в год – рекорд.
В 2012 году он обратился в мэрию с просьбой признать его квартиру непригодной для проживания инвалида, полагая, что государственная программа гарантирует нуждающимся «доступную и комфортную среду».
В 2013-м и 2014-м Шаполова четыре раза навещала межведомственная комиссия, и четыре раза признавала его «хрущевку» пригодной для проживания.
«Надо было их у нас поселить – отдохнули бы от своих клетушек, – иронизирует Сергей Владимирович. – Ширина моей коляски – 66 сантиметров. Расстояние между ванной и унитазом в квартире – 62 сантиметра. Езжу в туалет как в пыточную. Ширина дверного проёма на балконе – 60 сантиметров. В кухню еле протискиваюсь. По лестнице в подъезде ни подняться, ни спуститься. Интересно нам тут».
Железногорский городской суд четырежды оспаривал заключения межведомственной комиссии как незаконные. В ноябре 2014 года он вынес последнее решение – признал Шаполова нуждающимся в улучшении жилищных условий и обязал администрацию Железногорска поставить инвалида на учет.
«В декабре 2014 года мэрия в постановлении №3665 утвердила изменения в списках граждан, подлежащих обеспечению жильем во внеочередном порядке, но тяжба не закончилась, – комментирует ситуацию адвокат Сергея Владимировича Наталья Козенкова. – Администрация Железногорска не дает Шаполову квартиру, ссылаясь на отсутствие специального порядка предоставления мер социальной помощи инвалидам, ставшим на учет после 1 января 2005 года. То есть гражданам, зарегистрированным до января 2005-го, чиновники готовы выделять благоустроенное жилье в соответствии с законом о социальной защите инвалидов, а включенным в списки позже – не могут, не позволяют документы.
Мэрия доказывает, что проблему Шаполова нельзя разрешить без изменения регионального законодательства, а областная администрация – что ею должна заниматься мэрия, она обеспечивает инвалидов жильем из муниципального фонда».
В одном из писем чиновники администрации Курской области намекнули Сергею Шаполову: «В порядке информации сообщаем, что… в рамках федеральной программы «Обеспечение доступным и комфортным жильем граждан РФ» инвалиды имеют право на приобретение жилья экономического класса».
«Где я найду деньги? – не понимает Шаполов. – Мне экономический класс не по карману. А у главы города свой резон: “Дам тебе квартиру, следом обратятся еще 50 инвалидов”».
О доброте и отзывчивости
Предположим, власти Железногорска не могут предоставить колясочнику квартиру. Но почему у города с населением до 100 тысяч человек нет полноценной службы сопровождения инвалидов? Почему нет волонтерских организаций?
Таких, как Сергей Шаполов, в Железногорске около 180 человек, и многие из них живут в похожих условиях – на третьем или четвертом этажах, в домах без пандусов и лифтов, в полной изоляции.
В Комплексном центре социального обслуживания населения числятся 63 сотрудницы. По словам руководителя КЦСОН Зинаиды Афанасьевой, у них «имеются ступенькоход, спецавтобус для перевозки инвалидов с подъемником, переносной пандус» и «не имеется мужской силы».
«Основная масса колясочников размещена в интернатах, поэтому служба сопровождения не так уж и нужна», – считает Афанасьева.
«Я пробовал жить в казенных условиях, – возражает инвалид Сергей Шаполов. – Попросился в интернат несколько лет назад. Надеялся: там буду почаще выезжать на улицу, общаться с людьми. Заселили на третий этаж. И тоже никуда не выйдешь, коляску в лифт не впихнешь. Посидел в чужих стенах, посмотрел на землю из окошка и вернулся к маме».
Сергей Владимирович собрал у себя дома коллекцию документальных и художественных фильмов о жизни инвалидов за рубежом.
«С собственной не сравниваю – глупо. Но люблю посмотреть, – признается железногорец, – как где-то далеко люди беспрепятственно передвигаются по городам, работают, посещают врачей. А у нас не у всякой больницы есть пандусы. На сайте КЦСОН выделен раздел о платных услугах. Содействие в «посещении театра и других культурных мероприятий» стоит 90 рублей. Я бы и больше отдал. Покажите: кому».
А волонтерам? Они-то где?
«Мы давали объявление в местных СМИ, собирали круглый стол с участием разных организаций, предлагали людям создать дежурные добровольческие бригады. Откликнулись два человека, – оправдывается начальник управления социальной защиты населения города Железногорска Лариса Кравченко. – Да, всего два»…
Пандусы из бумаги
В конце декабря Минтруд России анонсировал продолжение госпрограммы «Доступная среда». Чиновники отчитались, что в 2015 году было принято 36 нормативных правовых актов, определяющих порядок обеспечения доступности объектов, услуг и оказания помощи инвалидам во всех сферах их жизнедеятельности. Якобы они изменят быт «40 миллионов маломобильных граждан».
Если эти 40 миллионов находятся в таких же условиях, как железногорец Шаполов и его земляки-колясочники, то какой прок от большого количества законов? Один из них – Закон «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» – обязывает все органы власти и организации, независимо от того, государственные они, муниципальные или частные, создать условия инвалидам для беспрепятственного доступа к объектам инженерной, транспортной и социальной инфраструктуры.
Если бы он исполнялся, все дома, где проживают инвалиды, и учреждения, которые они посещают, были бы легкодоступными: имели пандусы, подъемники, широкие дверные проемы и пролеты.
И тогда Сергей Шаполов не смотрел бы фильмы о чужой жизни, а сам бы жил комфортно и счастливо.