Протоиерей Борис Балашов
Я никогда не был близким личным другом отца Глеба и его семьи, но у нас были очень теплые и доверительные отношения примерно с 1971 года. Я иподиконствововал в Феодоровском кафедральном соборе Ярославля у митрополита Иоанна (Вендланда) с 1968 года, Глеб Александрович стал приезжать в гости к Владыке Иоанну в Ярославль с осени 1971 года.
Митрополита Иоанна, Глеба Александровича и тайного священника Николая Иванова (которого все знали как Николая Павловича, бывшего преподавателя Саратовской духовной семинарии и сотрудника редакции «Журнала Московской Патриархии») объединяла крепкая дружба. Священник Николай Иванов был моим духовным наставником с 16 лет.
Отец Николай Иванов и Глеб Александрович, связанные духовными узами, любили приезжать на праздники и по воскресным дням, когда позволяли обстоятельства, в гости к митрополиту Иоанну. На богослужении они помогали в алтаре в качестве иподиаконов.
После того, как в 1972 году митрополит Иоанн рукоположил его в сан священника, отец Глеб продолжал иподиаконствовать в стихаре с орарем, обычно исполняя обязанности книгодержца. Он в определенные моменты богослужения держал раскрытую книгу — «Чиновник архиерейского священнослужения», — по которой Владыка Иоанн читал молитвы.
Митрополит Иоанн читал молитвы вслух, поэтому отец Глеб всегда их внимательно и сосредоточенно слушал.
Хотя иподиаконов положено причащать вместе с народом вне алтаря, но митрополит всегда причащал «иподиакона» Глеба у престола справа со лжицы, что никаких подозрений со стороны не вызывало, а воспринималось как некоторое чудачество архиерея. При этом как бы в шутку Владыка Иоанн называл московского гостя и старого друга «отцом Глебом». На это никто внимания также не обращал.
Митрополит Иоанн молился всегда сосредоточенно, литургия проходила на духовном подъеме, а отец Глеб фактически, хотя и не явным образом, участвовал в сослужении литургии своему архиерею и причащался из его рук после причащения священнослужителей у святого престола.
Это, конечно, никак не могло укрыться от бдительного ока уполномоченного Совета по делам религий и товарищей из соответствующей организации. Однако никакой реакции на иподиаконство в Ярославском соборе профессора геологии не последовало. Могу объяснить это только следующими соображениями.
С митрополитом Иоанном. 14 января 1989 г.
Контролирующие Церковь товарищи понимали: если на работе профессора Глеба Александровича Каледы узнают, что он выполняет обязанности иподиакона в православном храме, то с работы он будет вынужден уйти.
Но профессор — человек умный и энергичный, поэтому он будет искать возможность устроиться на работу в Церкви: либо сотрудником какого-либо церковного учреждения, либо священником в провинциальной епархии. Ни то, ни другое «приобретение» Православной Церкви уж никак не порадует кагэбэшное начальство в Москве. Пусть уж лучше профессор «чудит» потихоньку в Ярославле, так как огласка этого может привести к нежелательным последствиям для самих этих товарищей.
Когда отец Глеб приезжал в гости к митрополиту Иоанну, всегда велись оживленные разговоры по научным и богословским вопросам, а также и о церковной жизни как в СССР, так и за рубежом. Отец Глеб во всех этих вопросах был весьма эрудирован.
Когда же они хотели поговорить о том, что не предназначалось для посторонних ушей (а в архиерейском доме эти «уши» могли располагаться в каждой комнате), тогда использовался традиционный дипломатический прием Владыки Иоанна. Митрополит предлагал своему собеседнику: «А не пойти ли нам погулять?» Собеседник соглашался.
Митрополит надевал гражданское пальто, шляпу или шапку по погоде, и начиналась прогулка вдвоем по тихим улочкам Ярославля. После завершения деловых разговоров собеседники возвращались в церковный дом.
Однажды отец Глеб по служебным обстоятельствам не смог приехать на именины к владыке и послал в качестве представителя своего многочисленного семейства одного из своих сыновей — милого и застенчивого юношу Ваню. Он приехал накануне именин. В небольшой приемной комнате на втором этаже старого деревянного дома на улице Карабулина недалеко от Феодоровского кафедрального собора состоялось Ванино поздравление владыки от папы и всего семейства.
После окончания торжественной речи Ваня достал красивую деревянную шкатулку и вручил ее митрополиту со словами: «Это для вашей панагии от нашей семьи». На это Владыка Иоанн ответил громогласным возгласом удовлетворения.
Но это было только начало. После этого Ваня достал следующую новую деревянную шкатулку и произнес: «Это для Вашего креста от нашей семьи».
И так продолжалось довольно долго, пока целая гора шкатулок от семейства Каледы не заполнила стол.
В них можно было удобно хранить архиерейские кресты и панагии. Владыка Иоанн был очень рад «привету» от своих друзей.
После смерти митрополита Иоанна отец Глеб приезжал на исповедь и духовную беседу к ближайшему другу владыки архимандриту Михею (Хархарову), впоследствии архиепископу Ярославскому и Ростовскому. В то время архимандрита Михея удалили от настоятельства в соборе и перевели в сельский приход недалеко от Ярославля, в который приходилось добираться несколько остановок по железной дороге в сторону Костромы.
Отец Глеб приезжал к архимандриту Михею на исповедь и для духовной беседы. Если это происходило на буднях, то все это совершалось в доме архимандрита Михея в Ярославле. Если отец Глеб приезжал на праздник или в воскресный день, то ехал на электричке из Ярославля на приход отца Михея в Петропавловскую церковь села Покровское.
Расписание же богослужений было составлено так, чтобы верующие могли добраться поездом к службе и после богослужения вернуться домой. В результате совершенно не было времени что-то обсудить, о чем-нибудь поговорить. Однако те проблемы и вопросы, с которыми приезжал к отцу Михею отец Глеб, решались. Вот как он об этом говорил мне: «Мне бы только постоять рядом с ним, подержаться за его мантию — и того довольно!»
Все вопросы, с которыми ехал отец Глеб, благополучно разрешались после совместного участия в молитве.
Я уже рассказал о тех соборных архиерейских богослужениях, в которых весьма своеобразно принимал участие священник Глеб Каледа. Но существовал и другой вариант соборного служения божественной литургии, в которой участвовал отец Глеб. Не думаю, чтобы это было часто, но, по словам протоиерея Николая Иванова, тайного священника, у которого была паства в Москве, они на квартире отца Николая в Пуговичниковом переулке Москвы, разумеется, при тщательно завешенных окнах, совершали совместное служение литургии.
Тот миниатюрный потир — серебряная позолоченная рюмка, которую использовал отец Николай в домашнем служении литургии, — хранится у меня как добрая память о его пастырской деятельности.
Находясь в храме, отец Глеб обычно, подходя к священникам, принимал благословение, по крайней мере, так всегда было, когда отец Глеб приезжал к митрополиту Иоанну в Ярославль или Переславль, где у владыки Иоанна была половина двухэтажного очень старого и ветхого дома, по соседству с Покровским храмом, единственной действующей в те годы церковью Переславля Залесского.
В гости к митрополиту Иоанну нередко приезжали и дети отца Глеба. Я как-то особо сблизился с его старшим сыном Сергеем. Сергей и его жена Анна были удивительно дружной и любящей парой. Господь судил им никогда не расставаться в земной жизни, и они умерли в одну и ту же минуту, попав в автомобильную катастрофу.
Отпевали их в деревянном храме на Бутовском полигоне в Москве, где был расстрелян и похоронен в безвестной могиле дедушка Сергея — священник Владимир Амбарцумов.
Протоиерей Глеб Каледа в это время уже молился о нас в мире Небесной славы Божией — это был июль 2000 года.
После празднования тысячелетия Крещения Руси в СССР ситуация стала меняться. Фактически оказалось отмененной регистрация духовенства уполномоченными Совета по делам религии. И отец Глеб понял, что настало время легализации его священства и выхода на открытое служение Православной Церкви.
Как-то вечером, совершенно неожиданно для меня, в Клин приехал отец Глеб с сыном Сергеем. Я жил в церковном доме на территории храма. Они зашли ко мне в комнату и закрыли за собой дверь, которая обычно была открыта. Сергей достал из портфеля пишущую машинку и поставил на стол.
Отец Глеб объясняет, что он решил выйти на открытое пастырское служение.
У него был документ о посвящении в сан священника — Ставленная грамота митрополита Иоанна, датированная 14 августа 1979 года, которую Владыка Иоанн выдал ему за один-два года до своей кончины. Но в то время митрополит Иоанн был уже по болезни за штатом, а потому и выданный им документ не мог быть оформлен по всем правилам бюрократии.
Совместно мы стали составлять бумагу, свидетельствующую о том, что мне доподлинно известно, что Глеб Александрович Каледа является священником, рукоположенным митрополитом Ярославским и Ростовским Иоанном (Вендландом). Владыка Иоанн скончался 25 марта 1989 года. С радостью я поставил свою подпись и печать благочинного под этим документом. Аналогичное свидетельство о священстве отца Глеба дал протоиерей Леонид Кузьминов, давний друг Владыки Иоанна.
На прощание я вручил в пользование отцу Глебу свой восьмиконечный иерейский крест. И на многих фотографиях священника Глеба Каледы я его с радостью узнаю. Вернулся ко мне этот дорогой для меня крест после кончины отца Глеба.
Отец Глеб хорошо знал текст и смысл божественной литургии. Когда он вышел на общественное служение Православной Церкви — легализовался. Первым храмом, в котором он открыто стал к Божиему престолу, был храм Илии Пророка в Обыденном переулке в Москве. У меня создалось впечатление, что духовенство этого храма держалось несколько на дистанции от нового пожилого пастыря.
Как-то на буднях я пришел в эту церковь помолиться на литургии, которую совершал отец Глеб. Он был на два года старше меня по хиротонии, но не имел еще достаточных практических навыков в совершении богослужения в условиях храма. После литургии, которую отец Глеб служил без диакона, я дал ему несколько практических советов. Отец Глеб оживился и обрадовался, приняв все во внимание, а потом, как бы обращаясь ко мне, тихо спросил: «А почему же мне никто об этом здесь не сказал?..»
Протоиерей Глеб Каледа входил в редакционную коллегию журнала «Православная беседа», но после напечатания в нем статьи Виктора Тростникова против эволюции, где была помещена карикатура на Чарльза Дарвина, на которой тот был изображен в виде обезьяны, отец Глеб демонстративно вышел из состава редколлегии журнала.
Его возмутил факт неэтичного ведения научной дискуссии с издевательской карикатурой на давно умершего человека.
Отец Глеб считал недопустимым помещать такие хамские выпады в христианском издании.
С отцом Глебом, как и с его духовными друзьями — митрополитом Иоанном, архимандритом (впоследствии архиепископом) Михеем, протоиереем Николаем Ивановым — было всегда легко и радостно общаться. И не в том дело, что все они давние друзья с большим интеллектом и глубокой верой. Здесь есть еще и несколько иное.
Когда хороший педагог учит человека петь, важно не только сольфеджио выучить, надо еще голос правильно поставить, так сказать, «настроить». Так вот и в духовной жизни христианина надо не только научить историческим и богословским истинам, надо — и это самое главное — правильно поставить, настроить внутреннюю духовную жизнь человека, привести его внутренний мир к созвучию с евангельским благовествованием. К сожалению, это далеко не многим удается сделать.
У отца Глеба было не только глубокое знание Православия и его духовно-благодатной жизни, но и очень чуткая совесть, которая не терпела никакой фальши. Таким он был в земной жизни, таким он и остался для меня навсегда.
Фото: из личного архива Василия Глебовича Каледы
Текст был впервые опубликован 31 октября 2014 г.