Жить по Евангелию

Не раз и не два приходится слышать вопрос: чем руководствоваться современному человеку в духовной жизни? В самом деле, ведь все серьёзные книги написаны для монашествующих, а как быть простому сегодняшнему мирянину? Ответ на этот вопрос неожиданно прост: современному человеку прежде всего нужно выстраивать свою духовную жизнь по Евангелию. У нас любят читать книги, что-то говорящие о духовной жизни, но все ответы на все вопросы есть в Евангелии. Поэтому если человек живёт или по крайней мере старается жить по Евангелию, то он на правильном пути.

Евангельские тексты или Евангельские заповеди в контексте нынешней жизни могут вызывать некоторое недоумение или представление о том, что современному человеку их выполнить невозможно. Нужно сказать, что представление это — не совсем ложное: ведь и Апостолы испытывали подобное недоумение, и им на очень частный вопрос о том, как же спастись, Христос отвечал: человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф 19:26). Но по самой сути вещей если человек не ставит перед собой Евангельской планки, то ни о какой духовной жизни в принципе говорить нельзя.

Жизнь по Евангелию — это одна составляющая духовной жизни, другая — стремление жить жизнью Церкви, то есть жить в богослужении, хорошо его зная. Для многих людей церковное богослужение — как книга за семью печатями, и не потому что оно написано на церковнославянском языке, не потому что оно очень сложное, а потому что человек просто не ставит перед собой цели его узнать, не утруждает себя этим. Ему достаточно выстоять службу, вычитать правило.

Когда человек так относится к своей духовной жизни, когда вся она сводится к тому, чтобы “выстоять” и “вычитать”, тогда, конечно, для него книги, написанные в средние века святыми Отцами, совершенно непонятны и недоступны либо — страшно сказать! — даже просто вредны, потому что основа духовной жизни у него не заложена.

А закладывается эта основа через Евангелие и богослужебную жизнь в Церкви, когда человек участвует в богослужении, любит и чувствует богослужение, когда он сознательно причащается и для него жизнь евхаристическая, жизнь церковная — совершенная необходимость, и вовсе не потому что он должен получить какую-то меру благодати от Бога или что-то ещё такое получить, а потому что это для него совершенно очевидное соединение со Христом.

Я упомянул выше, что книги, написанные в средние века святыми Отцами, могут нанести вред. Это может произойти, потому что там написано об очень высоких духовных состояниях: какой должна быть настоящая молитва, каким светом должен быть просвещён человек. Так, в Добротолюбии говорится о непрестанной молитве, там записаны поучения таких великих Отцов, как преподобный Симеон Новый Богослов. А ведь духовный уровень в человеке созревает постепенно, и если человек, не прошедший определённые этапы духовной жизни, начинает пробовать и экспериментировать, то он может помрачиться рассудком или впасть в ложное духовное состояние.

Если следования Евангелию и погружённости в богослужебную жизнь Церкви нет, то ни о какой аскетике речи быть не может; в таком случае всё будет превращено в формальность. А когда в человеке зарождается желание молиться на службе, причащаться, радоваться, наполняться богослужением, знать стихиры, слышать слова канона, хорошо знать тексты Псалтири, которые поются и читаются на службе, — тогда это и будет той основой, с которой начнётся настоящая молитва.

Человек не может хорошо молиться домашним правилом, если он в то же время совершенно не понимает, что происходит во время вечерни, утрени или Литургии; эти вещи совершенно не сочетаются. Если человек хочет, чтобы у него домашняя молитва была глубокой, то в первую очередь он должен наладить свою богослужебную жизнь. Для этого есть масса возможностей; написано много книг, пособий, которые можно использовать во время службы.

Вот мы в нашем храме специально приобрели богослужебные сборники, очень подробные и хорошо написанные, в достаточном количестве, чтобы всем хватило. Они всегда лежат у входа в храм, там, где продаются свечи. С прихожанами было проведено несколько занятий, чтобы они знали, как с этой книгой разбираться, в течение нескольких месяцев специальный человек раздавал эти книги на вечернем богослужении и показывал, какое место будет сегодня на службе. А теперь я вижу, что с этими книжками стоят на службе только один-два человека. И ведь не в том дело, что все всё выучили, чего нет, того нет, а просто лень, просто равнодушие. Такое вот отношение к богослужению: “Я пришёл на вечернюю службу, потому что в начале службы — исповедь, а я должен поисповедоваться”. Или: “Я пришёл на вечернюю службу, потому что без неё в воскресенье к Причастию не допускают. И я должен службу отстоять”. И это очень прискорбно…

При жизни такой о какой аскетике может идти речь, о каких постах, о каких молитвах?! Прежде всего должно быть то, о чём я здесь говорю, то есть Писание и богослужение. А вот если ЭТО есть, тогда человек постепенно начинает читать и настоящую духовную литературу, святоотеческую, а не ту, которую все любят читать, например, брошюрочки “Как провести правильно пост”, “1000 ответов священника”.

Для начала, для первых шагов очень хорошо читать Патерики – настоящие хорошие истории из жизни подвижников первых веков, поучения преподобного Антония Великого, вполне доступные для обычных людей. Вообще то, что написано в первом томе Добротолюбия, вполне доступно для любого христианина, который сознательно живёт церковной жизнью. Далее идёт, конечно, книга Аввы Дорофея “Душеполезные поучения”, которая в моём представлении должна быть настольной книгой каждого православного христианина. Она написана монахом, но не только для монахов, а для всех христиан.

И вот так постепенно приобретается вкус к чтению духовной литературы, приходит понимание того, что такое духовная борьба, что такое невидимая брань, что такое настоящая молитва. Это не значит, что человек уже умеет это делать — может, он никогда и не научится молиться так, как это делали святые Отцы. Ведь никто таких мерок к человеку не предъявляет, ни у кого нет такой цели. Но необходимо знать, каким образом этот опыт даётся. А без желания жить по Евангелию во чтобы то ни стало и без знания богослужения, без любви к нему — всё только самообман.

Но тут встаёт по сути крайне прагматичный, практический вопрос: как быть с молитвой? Говорят, что для работающего человека реальностью становятся молитва в метро и Серафимово правило. Может быть, надо что-то менять в современном правиле и отношении к нему? По этому поводу сказано очень много и Отцами древности, и подвижниками современности. Дело в том, что наше стремление вычитывать от корки до корки всё, что написано в молитвенном правиле в молитвослове, поставило людей в такие условия, что правила именно вычитываются. Правило стало для нас, как суббота для еврея. Святитель Игнатий Брянчанинов писал: “Мо­литвенное правило — для человека, а не человек — для правила: оно должно способствовать достижению человеком духовного преуспеяния, а не служить бременем неудобоносимым (тягостной обязанностью), сокрушающим телесные силы и смущающим душу. Тем более оно не должно служить поводом к гордостному и пагубному самомнению, к пагубному осуждению и унижению ближних. Благоразумно избранное молитвенное правило, соответственно силам и роду жизни, является большим подспорьем для подвизающегося о своём спасении”¹. Я не уверен, что все хорошо понимают смысл прочитанных молитв, но и здесь опять же никто не мешает людям разобраться с теми молитвами, которые они читают. Даже произнося Царю Небесный, многие думают, что вся исполняяй значит, что Дух Святой всё для нас должен исполнять, а в церковнославянском языке глагол исполняти означает ‛на­полнять собою’. А ведь разбираться в молитвах и знать смысл произносимого — первейшая необходимость для христианина.

Почему у нас такое стремление всё формализовать? Почему у нас такая непоколебимая вера в то, что сама форма, само прочитывание-вычитывание в любых условиях от корки до корки, от звонка до звонка имеет хоть какой-то смысл? Что такое люди, сидящие в толкучке метро с молитвословами? Кому это нужно? Кому, ради кого, ради чего? Вычитывание правила или акафистов в метро, в суете, в беготне — кому нужна такая молитва²?

Неужели непонятно, что если у тебя есть возможность помолиться пять минут, а не пятнадцать, то ты помолись пять минут, ПОМОЛИСЬ! Ведь написано в молитвослове, что если ты предстоишь пред Богом, то постой немножечко, подожди, пока твои чувства придут в норму и от сердца тихонечко произнеси: “Боже, милостив буди мне, грешному!”. Ведь если у тебя есть пятнадцать минут на молитву и ты за это время не успеваешь прочитать всё правило, то прочти пять молитв хорошо, а не пятнадцать молитв плохо. Прочти три молитвы хорошо, а не пять молитв плохо.

Никто же не высчитывает количество, важно, КАК ты предстоишь перед Богом, как твоё сердце пред Богом открывается, как ты в этот момент способен сосредоточиться. А если ты даже сосредоточиться не способен, то по крайней мере скажи об этом Богу, попроси у Него помощи или сокрушись. Но зачем же молиться формально, — мы Кого обманываем?

Одно дело, что когда человек едет в метро, у него есть возможность тихонечко про себя произносить коротенькую молитву по чёткам, чтобы беречь свой взгляд, беречь свои мысли, беречь свои уши в толпе, в шуме, гуле, гомоне. Конечно, без молитвы нельзя ехать в метро, — но это совсем другая молитва. Конечно, без молитвы нельзя идти по улице,— но это совсем другая молитва. Это иные формы молитвы, это совсем другой тип сосредоточенности.

А когда мы говорим об утренних и вечерних молитвах, то всё должно стоять на своих местах. И никому не нужны акафисты в метро, это ложь и формализм. И молитвенное правило должно быть в зависимости от того, в каких условиях живёт человек. В монастыре — одно молитвенное правило, у священника — другое молитвенное правило, у многодетной матери — третье, у шахтёра — четвёртое… У каждого человека — своё молитвенное правило, в зависимости от того, как строится его жизнь, каким образом он её наполняет. Просто не должно быть ни лжи, ни лицемерия. Почему мы так любим форму? Почему мы так за неё держимся? Почему именно форма, а не содержание становится успокаивающим для нас моментом: “Всё в порядке, мы помолились, мы отдали, мы заплатили, мы ничего больше Богу в данный момент не должны, уфф, ура!”. Сбросили с себя ношу, сбросили с себя груз, молитва больше не помеха нашей жизни, мы от неё освободились, всё! Теперь можно обо всём забыть и жить по-человечески. Вот что это значит — молитвословы в метро; по-другому я этого понять не могу. Конечно, бывает ещё, что человек в машине правило слушает (опять-таки слушает, но уже сам не читает). И вдруг его подрезали, и он тут же в крик: “Ах, ты гад такой-сякой! ”. Говорят, что некоторые священники советуют хоть так молиться, — а зачем?

Святой праведный Иоанн Кронштадтский обсуждает те же проблемы и пишет в своих дневниках (см. “Священнику. Извлечения из дневниковых тетрадей”), что священникам трудно служить утром и вечером и в течение недельной череды каждый день служить Литургию. И вот священники вычитывают правило в то время, когда идёт вечерняя служба. Там читают свои каноны, свои песнопения, а священник стоит в алтаре и вычитывает своё молитвенное правило. Иоанн Кронштадтский пишет, что священник не может постоянно вычитывать правило, иногда достаточно прочитать одну-две молитвы, ведь должна быть истинная, живая настроенность на молитву. А мы боимся, что если мы всё не вычитаем, то будет что-то не то, и надеемся, что если вычитаем всё, то всё и будет в порядке — получим пропуск на причастие!

Особый интерес сейчас вызывает пост. Отмечено, что когда пост, тогда и самые сокрушительные дискуссии в интернете. А сам пост потихоньку претерпевает превращение в диету. Между тем в моём представлении наша Церковь перегружена количеством постов. Эти посты складывались постепенно и в течение веков наросли на теле Церкви неким бременем. Исполнять эти посты по Уставу в принципе невозможно, если не живёшь в условиях монастыря, да и в монастыре какие-то вещи исполнять трудно.

В этом году 206 постных дней, соответственно непостных — 159. То есть православные живут вне поста чуть больше трети дней, даже не половину. Но надо ещё заметить, что плюс ко всему наши люди постятся и перед Причастием, и тогда непостных дней для людей, которые регулярно причащаются, ещё как минимум на месяц меньше. У людей остаётся такое количество непостных дней, что просто-напросто нет смысла не поститься, а всем надо становиться монахами.

Два поста приходятся на лето, когда у людей после долгой русской зимы появляется возможность куда-то поехать отдохнуть с детьми, где-то провести свой отпуск. Я понимаю, что понятие отпуска не существовало в Византии и что в средние века никто в отпуск не уходил, но мы живём в других условиях, люди сейчас другие, экология сейчас другая и болезни сейчас совсем другие.

Конечно, по всему по этому какие-то дисциплины поста требуют определённого пересмотра, хотя что-то уничтожать было бы невозможно и неправильно.

Прежде всего снисхождение к немощи человеческой позволяет немного по-иному относиться к Петровскому посту. Надо помнить о том, что Петровский пост в истории христианства был постом заместительным — Петровским постом постились те, кто по каким-то условиям не мог исполнить Великий пост. Потом пост заместительный превратился в пост обязательный. Почему — совершенно непонятно. Рождественский пост возник только в XIV веке, до этого Церковь такого поста не знала. Успенский пост — тоже достаточно позднего происхождения.

Конечно, здесь есть о чём подумать. Великий пост — очевидный и понятный, все постятся Великим постом. Но Петровским постом сейчас постятся немногие. Либо этот пост надо существенно ослаблять, либо восстановить его как заместительный, либо сделать его обязательным для монахов и священников, например, а для мирян пусть он будет необязательным, но по желанию. Хотя бы так.

И ещё я полностью убеждён, что христиане, которые регулярно причащаются Святых Тайн и постятся в среду и пятницу, не должны соблюдать никаких дополнительных постов перед Причастием. Скорее уж воздержание перед Причастием должно касаться каких-нибудь бурных развлечений, но не трапезы. Конечно, можно ссылаться на то, что все привыкли поститься в субботу перед Причастием. Но зачем делать фетиш из этой привычки? Тем более что решение Седьмого Вселенского Собора запрещает пост в субботу.

Уж эти мне сложившиеся стереотипы и неистребимая вера в формализм! Чуть что — сразу шум, как будто это касается основ христианской веры. Мне кажется, что чрезмерная внешняя дисциплина совершенно бессмысленна, потому что такое большое количество постов обесценивает посты в среду и пятницу, они соблюдаются только в еде и то в самой малой мере.

И ещё нужно сказать: при том, что слово послушание, казалось бы, у всех на языке и в ушах, при более пристальном внимании выясняется, что далеко не всем понятно, что же это такое, каково место послушания в духовной жизни и какие проблемы стоят за этим понятием. Люди плохо себе представляют, Кому следует оказывать послушание и как с этим соприкасается воля Божия. Между тем мне кажется, что человек должен сам уметь слышать волю Божию. Прежде всего есть заповеди, в которых она совершенно очевидна, в которых она открывается в отношении каждого из нас в общем и конкретном. Есть Евангелие — откровение Бога людям, где Господь полностью Себя раскрывает — только услышь! Только прими Евангельские слова! Только не закрой уши от слов, которые говорит Христос: Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною… (Мф 16:24).

Можно не услышать слова: Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф 6:31–33).

Можно не услышать слова: Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного… (Мф 5: 44–45).

Послушание рождается в открытости человека для слушания. А можно считать себя христианином, а этих слов не услышать — сердце не забилось на эти слова, не отозвалось, можно просто прочесть их глазами и знать, что они написаны в Евангелии.

Вообще же очень много существует обширных рассуждений о том, что такое духовная жизнь. А духовная жизнь — это жизнь с Богом. Всё. Больше ничего. Духовная жизнь — это когда человек свою жизнь выстраивает по Евангелию, когда он пытается жить так, чтобы соединиться со Христом, чтобы быть похожим на Христа. Больше ничего.

И можно сказать, что главная проблема современного православного человека — в нём самом, не в каких-то внешних обстоятельствах, а в его на них реакции. Точно так же в ходе чрезвычайно популярных рассуждений о том, какие грехи для нас самые трудные да какие наиболее распространённые, можно сразу же остановиться на признании того, что для каждого это свои грехи, а вообще-то грехи у человечества всё те же. Человек остался человеком, его природа не поменялась в лучшую сторону³. Те же самые грехи, о которых писали святые Отцы, до сих пор раздирают человечество, и нет такого греха, который был бы всечеловечески побеждён, как… как, например, оспа. Если болезнь извели, то она больше не повторяется. А вот с грехами такого не случилось; никакого иммунитета от греха человечество не приобрело. И, как и во все времена, самый труднопреодолимый из старых грехов — это, конечно же, самость, эгоизм, внимание к себе самому. А всё остальное коренится уже в этом.

Новых грехов между тем никаких не появилось, и если в этом качестве называют, например, цинизм, то это не так; цинизм — это прежде всего отсутствие страха Божия.

Из всего вышесказанного можно, как мне представляется, сделать ещё некоторые выводы, которые при всей своей скромности способствуют правильной установленности жизни христианина. Вот, например, как строить общение с другими людьми? Такого рода вопрос в основном и прежде всего предполагает общение с неверующими. Так вот, общаться с ними нужно так же, как с верующими, — со всеми равно и одинаково. Если человек будет относиться к верующим так, а к неверующим по-другому, то это значит, что у него что-то не в порядке с душой. Если мы считаем, что солнце светит и на верующих и на неверующих одинаково, что Господь проливает дожди на всех и призывает нас так же относиться друг к другу и быть совершенными, как Он, то тут и получается, что наш ответ, наше решение опять же лежит в Евангелии.

Вместо того чтобы долго и красноречиво рассуждать о том, что такое этика семейного общения, полезнее уяснить себе две простые вещи: муж не должен бить жену. Супруги не должны друг другу изменять. В общем-то этим вся этика семейной жизни и исчерпывается. И при этом главным в семейной жизни должна быть любовь. У меня нет иных вариантов ответа. Именно для этого люди соединяются, дают клятвы друг другу, и если любви нет, то есть сожительство в семье, а никакой семейной жизни нет. Главным в семейной жизни должна быть любовь⁴.

Чрезвычайно актуальный вопрос — как соблюдать пост ребёнку, как объяснить ему смысл поста. Что делать, если в школе подают скоромную пищу? Надо ли отказываться от бабушкиного новогоднего угощения? Короче, так же, как в случае с постом взрослых, вопрос встаёт в первую очередь о еде. Но только пост для детей и начинается именно с ограничения в пище. Это взрослый человек может делать пост высоким духовным подвигом: когда меняется только рацион, а жизнь остаётся прежней, то это постом быть не может, а вот когда пост становится другой формой жизни, тогда отказ от определённой пищи только сопутствует тому, чтобы человек был к себе внутренне очень внимателен: следил за своими словами, мыслями, чувствами, был всецело сосредоточен на постоянном желании быть с Богом и очень сильно горевал, если у него это не получается. А для детей пост начинается с внешних ограничений, потому что от ребёнка нельзя требовать духовной жизни, духовной борьбы. А если мы говорим о маленьких детях, то тут вообще надо понять, с какого возраста и каким должен быть пост для них.

Хотя даже маленькие дети способны услышать какие-то вещи, и перед началом поста родители должны с ними поговорить о том, что пост — дело сокровенное, тайное. “Подумай, что ты готов (или готова) принести в жертву Христу. Подумай и реши сам (сама), пусть это будет твоей маленькой тайной, — что ты принесешь Христу? Что ты сделаешь для Него? От чего ты можешь отказаться? Как ты можешь себя исправить? С чем ты по-насто­я­ще­му попробуешь справиться в свой жизни, чтобы понять, что ты действительно делаешь ради Бога?

Мне кажется, это самое важное — вложить в ребёнка знание, что пост — это движение, это путь ко Христу. И через это понимание жизнь ребёнка может быть хоть немножечко, но осмыслена. И тогда другие элементы поста — еда, стояние на молитвах, исповедь, Причащение, — будут восприниматься ребёнком как его собственный путь несения креста, что очень-очень важно.

И если пост будет прожит таким образом, то радость, которая откроется ребёнку на Пасху или на Рождество, глубоко отразится в его душе, оставит свой след, и знание Воскресения Христова станет его личным опытом веры в детстве. У ребёнка очень мало личного опыта веры, потому что он в основном копирует своих родителей, и именно пост может стать личным опытом его общения со Христом.

А если такой опыт в жизни человека когда-нибудь бывает, он не забывается никогда. И даже если потом в жизни ребёнка будут какие-то сложности, подростковый негативизм, уход в какой-то момент из Церкви, но при этом есть эта память о Боге, то она обязательно как-то проявится, потому что, как говорит Авва Дорофей, “семена добродетели неистребимы”. Это как раз то самое семя добродетели, которое может внести в жизнь человека пост.

Детский пост не может быть сам по себе, он всегда происходит в контексте поста родителей, как и вся жизнь ребёнка всегда сопряжена с жизнью родителей. И всё воспитание ребёнка как христианина связано с тем, как сами родители живут во Христе. Пост — это элемент общей жизни семьи во Христе. Если семья постится не формально, а всерьёз, то в ней будут традиционные внешние ограничения. Но при этом для каждого человека в семье пост остается его личным подвигом, потому что даже члены одной семьи не могут поститься одинаково: муж постится в условиях его собственной жизни, в зависимости от его профессии; жена постится так, как она может поститься из-за количества детей в семье и состояния своего здоровья.

Есть общий контекст: в семье наступает пост, и это время обозначается именно семейно. Всем должно быть понятно, что что-то поменялось в жизни семьи на этот период, жизнь стала немножечко другой, поменялась её тональность, — так же, как чувствуется это в храме: приглушённый свет, изменение тональности песнопений, иной строй богослужения, и хотя то же самое Всенощное бдение, та же самая Литургия, но при этом какие-то элементы поста обязательно дают человеку особенный настрой души. Например, Великим постом звучит молитва Ефрема Сирина с поклонами и поётся покаянный тропарь Великого поста: “Покаяния отвези ми двери, Жизнодавче”. Всё это очень серьёзно настраивает человека на особенный лад.

Эти же элементы должны как-то обозначить и пост внутри семьи. Например, семейное чтение вместе с детьми молитвы Ефрема Сирина с поклонами должно быть неким особенным элементом поста, который приучает детей к пониманию, что сейчас другое время жизни.

И если семья отказывается от телевизора, то это должно быть обусловлено и понятно для всех. Конечно, хорошо, когда вся семья целиком отказывается от чего-то, но здесь надо понять, что при отказе от телевизора, который привычен для детей в их обычной жизни, это пространство должно быть чем-то заполнено. А если просто лишить детей телевизора и не дать им взамен ничего, то это будет своего рода обман или, что ещё хуже, наказание, и пост будет восприниматься детьми как тяжёлое, невыносимое время жизни: тебя лишили каких-то приятных вещей, но не дали ничего взамен.

И поэтому когда родители решили, что семья не будет смотреть телевизор, а дети там разных возрастов, предположим, четырёх, пяти и двенадцати лет, то здесь надо очень хорошо продумать, что можно дать взамен, лишая их привычного занятия. Ведь обычно дети приходят из школы, когда родителей ещё нет, и чаще всего они включают телевизор или видео, или компьютер, и таким образом заполняют своё время. И здесь родителям надо понять — чем это время заполнить, чтобы оно было для детей нескучным, наполненным, важным и приносило свои плоды.

С детьми в период поста надо чем-то заниматься: либо читать вместе с ними книги, либо подбирать полезные фильмы, которые были бы и элементом какого-то развлечения, потому что дети не могут не развлекаться, но и давали бы какую-то пищу для ума и для сердца. Этот момент родители обязаны продумать.

Ещё раз хочу обратить внимание на то, что пост для всех всегда очень разный. Для каждого человека пост является его личным подвигом. И родители не должны забывать, что мера личного подвига у всех людей разная. Поэтому детский пост очень сильно отличается от поста взрослых. У ребёнка совсем иное представление о грехе и до определенного возраста нет понятия о духовной борьбе. Например, маленьких детей, которые ещё не исповедуются, серьёзно нагружать постной дисциплиной было бы даже и опасно, потому что дети развиваются, и в том, что касается пищи, их пост должен быть самым незначительным. То есть должны быть просто отдельные элементы поста.

Ребёнка всегда надо хорошо кормить, можно постной пищей, но разнообразной. Поэтому присутствие в рационе ребёнка молочных продуктов и иногда, когда ребёнок ослабевает, заболевает, мясных бульонов, мяса, вполне возможно. При этом выделяются чёткие элементы поста, например, неедение мяса, отказ от чрезмерных сладостей и удовольствий (именно от чрезмерных). Например, посещение аквапарка во время Великого поста можно бы и исключить. Но посещение театра, музея, — того, что способствует духовному развитию, является не элементом развлечения, как для взрослого, а наоборот, элементом воспитания, вполне может присутствовать во время Великого поста. Это должны быть хорошо продуманные спектакли, концерты и даже цирк, если это хорошее представление, которое показывает ребёнку, как человек может общаться с животными. Всё это может быть в рамках поста, хотя это не элемент аскезы для ребёнка. Но это элемент его развития, а всё, что ребёнка развивает, полезно постом так же, как и во все остальные дни.

Очень важно, чтобы ребёнок с детства полюбил атмосферу поста в храме, почувствовал её небесность, прозрачность, особенную благодать. Тогда для ребёнка с каждым годом всё больше и больше будет открываться радость праздника.

Самое страшное, если пост будет воспринят как формальность или наказание, когда родители заставляют детей поститься. Пост становится для ребёнка невыносимой мукой: “Когда же, когда же кончится пост, чтобы я смог поесть колбаски?”. Дети действительно это так переживают. Я помню своих детей, мы с ними уже в конце поста едем как-то на машине, им было примерно 8 и 10 лет, а кругом продают шаурму, сосиски, хот-доги, и один из них смотрит на всё это и говорит: “Лучше бы я был слепым”. Несмотря на соблазн кругом, всё-таки совершается подвиг, всё-таки происходит преодоление. Детям хочется и колбаски, и сосисочек, но если они воспринимают пост как подвиг, они стараются, борются за себя.

Хотя действительно детский пост должен быть ослаблен, и когда кто-то по неразумию заставляет детей поститься по строгому афонскому уставу, когда их просто морят голодом, заставляют вычитывать долгие непонятные молитвы, пичкают длинными богослужениями, когда им всё не в радость, — это может только очень сильно навредить.

У нас в гимназии кроме первой недели Великого поста (в первую неделю дети учатся немного меньше, потому что ходят на канон), в младших классах дают молочную пищу, а в старших всегда дают рыбу. И тут были проблемы с родителями: “Как же так? У вас православная гимназия, а вы постов не соблюдаете?”⁵.

“У вас молочное дают, а мой ребёнок с трёх лет строго постится!”, — говорит мамаша на высоких каблуках, в маникюре, с накрашенными губами. И ребёнок тогда — бедный подопытный кролик. А что с ним потом будет? Понятно, что с ним будет потом.

Грустно смотреть на таких детей, они практически все уходят из Церкви, воспринимают веру родителей как страшную ложь и лицемерие. Потому что родители пытаются научить детей тому, чего сами никогда в жизни не знали.

Самое страшное — когда родители в детстве никогда не постились, а стали поститься год иди два назад и тут же пытаются наверстать упущенное на своих детях. Вот тогда происходит полная беда! Если не постился сам в детстве, не знаешь, как это происходит, не переживал это сам, спроси у умных, опытных людей, у тех, которые уже вырастили своих детей, как быть с детьми? И это при том, что дети все разные. Необходимо смотреть на устроение своего ребёнка, может ли он жить с такими-то ограничениями или для него это непосильная ноша?

А если ребёнок учится в обычной школе, и родители говорят, чтобы он постился и не ел того, что дают в школе (а он там до 4–5 часов), это тоже неправильно. Во-первых, ребёнок ставится в неравные условия с другими детьми, во-вторых, он целый день будет голодный. Пусть он съест эту котлету, в которой больше постного, чем в приготовленной дома мамой с любовью постной пище! Пусть он ест, что дают, и об этом не думает, а дома пусть постится.

Всё, что говорится о Великом посте, относится и к Рождественскому. А что касается празднования Нового года… есть такое явление в нашей жизни, никуда от него нам не деться. С этим нам жить и ситуацию не переделаешь, народ не перевоспитаешь, Но­вый год будет праздноваться. Надо жить в этих условиях, ничего тут не поделаешь. Единственно что, может, со временем христианских семей станет больше, и Новый год в окружении христиан будет праздноваться немного иначе. Бабушки уже тоже станут христианками, сегодняшние родители станут дедушками и бабушками, и своим внукам будут дарить подарки на Новый год по-другому. Сейчас уже есть альтернатива школьным и детсадовским утренникам — Рождественские ёлки в храмах, так что есть что этому противопоставить⁶.

Но, с другой стороны, если неверующие дедушка и бабушка хотят увидеть своих внуков на Новый год, то как им в этом отказать? А если они приготовили салатик оливье, разве это страшно, если ребёнок съест немного, чтобы бабушку-дедушку не обидеть? Ничего страшного в этом нет.

Любовь выше поста.