Одинокий апостол Китая

Иннокентий Пекинский

Архиепископ Пекинский и Китайский Иннокентий (Фигуровский)

В 2011 году исполняется 80 лет со дня кончины выдающегося иерарха Русской Православной Церкви митрополита Пекинского и Китайского Иннокентия (Фигуровского). Трудно переоценить его роль не только в истории Русской Духовной Миссии в Пекине, но и в истории Православной Церкви.

Заслугам Иннокентия Пекинского принадлежат сохранение Православной Миссии в Китае и создание на ее основе Китайской Православной Церкви, сохранение имущества Миссии в Китае и формирования крупнейшего в мире современного комплекса Посольства России в КНР, сохранение документов по истории русско-китайских отношений и составление самого большого в первой половине ХХ века китайско-русского словаря.

Однако до конца ХХ века имя Иннокентия Пекинского практически было не известно русскому обществу, не упоминалось даже в работах историков по истории русско-китайских отношений или российской синологии.

Из глубинки

Поверхностное знакомство с жизненным путем Иннокентия Пекинского говорит о какой-то внешней нестабильности, кажущейся непредсказуемости. Сам начальный период его биографии на это настраивает.

В клировой ведомости Балахтинской Введенской церкви сохранилась запись:

«И.д. псаломщика Иван Аполлонович Фигуровский, по рождению сын священника, родился в селе Пановском Енисейской губернии и округа. По окончании курса учения в Красноярском духовном училище поступил в 1878 году в Томскую Духовную Семинарию, из коей по окончанию курса в четвертом классе и переводом в пятый класс, уволен, согласно его прошению, в Епархиальное ведомство. Преосвященнейшим Епископом Енисейским и Красноярским Исаакием, согласно его прошению, определен и.д. псаломщика к Балахтинской Введенской церкви. Семинарское свидетельство и Указ для отправления своих обязанности имеет, к призывному участку по воинской повинности приписан, к отбыванию коей подлежит в 1884 году. В семействе у него жена Анна Петровна 18 лет по рождению дочь священника с. Балахты Петра Симонова, в замужество выходила девицей, вдова Матрона Гавриловна Фигуровская 60 лет»[1].

Уже само его происхождение из самой что ни на есть «сибирской глубинки», а от его села до любого ближайшего города более полутысячи верст, делает его «карьерный взлет» необычным. В те времена Духовенство Енисейской Епархии било тревогу, «Епархиальные Ведомости» писали, что в губернии школы посещают лишь немногим более 2 % детей школьного возраста, от 7 до 14 лет[2]. В 1870-х гг. в Енисейской губернии было единственное, но добротное и заботливо опекаемое местным духовенством Красноярское Духовное училище, которое и закончил Иннокентий Пекинский.

Туда-сюда

После окончания училища Иван Фигуровский бросил учебу в Томской Духовной семинарии и вернулся в родную Епархию. В 1884 г. он был рукоположен в священники к Дербинской Святого Пророка Илии церкви, но 19 февраля «священник с Дербенского, Иоанн Фигуровский перемещен в село Кужебарское»[3], расположенное в пятистах верстах, на границе с Китайской империей.

А уже декабре 1885 г. «Священник села Кужебарского, Минусинского округа, Иоанн Фигуровский … отчислен от занимаемой должности по прошению».

Иван Аполлонович навсегда покинул Енисейскую Епархию, где не только остались все его родственники, но и складывались неплохие перспективы карьерного роста. Стоит напомнить, что тесть Ивана Аполлоновича, Петр Симонов, был в числе самых уважаемых и авторитетных священнослужителей Енисейской епархии, многие годы он был благочинным в своем округе. Старший брат Иннокентия Василий Фигуровский к этому времени был очень уважаемым приходским священником и вскоре на долгие годы станет благочинным Первого благочиния Красноярского округа. Даже младший брат Павел в 1885 г. успел получить первую награду от местного епископа. При поверхностном знакомстве, трудно понять мотивы столь радикального решения молодого священника.

Отъезд из Сибири не прибавил «размеренности» в жизнь Ивана Аполлоновича.

В мае 1886 г. священник Иоанн был принят в число воспитанников 4-го класса в Духовную семинарию в Петербурге, которую окончил в 1888 г., поступив сразу в Духовную академию. Во время учебы в академии в 1890 г., почти одновременно с Сергием (Страгородским), И.А. Фигуровский был пострижен в монахи и принял имя Иннокентий. Этот шаг был принят неоднозначно, например, священник Петр Булгаков по поводу принятия монашества студентами Духовной академии писал: «на сцену выступила система искусственного выпаривания ученых монахов, которую привил Саблер еще в первые годы служения в Синоде»[4].

Вряд ли можно подозревать Иннокентия в корыстных побуждениях при принятии монашества в студенческие годы. Достаточно и других достойных примеров, когда будущий архиепископ Андроник (Никольский) «На втором курсе… по благословению святого праведного Иоанна Кронштадтского принял монашество»[5]. Да и у самого Иннокентия, потерявшего в юном возрасте отца и овдовевшего через год после венчания, были, вероятно, основания уйти от мирской жизни.

В 1892 г. иеромонах Иннокентий получил степень кандидата богословия и стал смотрителем Александро-Невского Духовного училища. В 1894 г. он уже был  рукоположен в сан архимандрита и занял пост ректора духовной семинарии в Петербурге. На следующий год новое назначение: Иннокентий стал настоятелем второклассного монастыря и был назначен в миссионерский Покровский монастырь в Москве. И вот новое назначение — 28 сентября 1896 г.

«по указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод имели суждение» — «уволить архимандрита Амфилохия, по прошению от должности Начальника Пекинской Духовной Миссии, назначить на его место, в сию должность, настоятеля Московского Покровского миссионерского монастыря архимандрита Иннокентия»[6].

Выдать Иннокентию двойных прогонов

Перед новым начальником Миссии в Пекине не ставились какие-либо специальные задачи. Архимандрит Иннокентий должен был, как и все его предшественники, проехать через Сибирь и Монголию, сменить начальника семнадцатой миссии Амфилохия и взять под свою опеку немногочисленную православную китайскую общину. Уже было принято решение:

«Выдать Иннокентию двойных прогонов, на 7 лошадей от Москвы до Кяхты 2009 руб. 72 коп., на проезд от Кяхты до Пекина 300 руб.»[7].

Однако новый начальник сломал традицию и впервые поехал в Китай другим путем, тем, которым следовали на Дальний Восток христианские миссионеры, начиная с раннего средневековья. Иннокентий по дороге в Китай познакомился с работой нескольких миссионерских учреждений в Лондоне, Париже, Риме, а в Афоне попытался найти подвижников, готовых отправиться на Дальний Восток.

В Пекин!

По прибытию в Пекин глава Миссии сразу развернул активную деятельность.

Он смог повысить содержание миссионерам, установил постоянную комиссию для переводов на китайский язык богослужебной литературы, открыл типографию и переплетную мастерскую. О. Иннокентий (Фигуровский) приступил к изучению китайского языка и организовал работу по составлению словарей и переводу на китайский язык богослужебной литературы, как писали современники:

«Считая изучение китайского языка фундаментом для всего дела в Китае, начальник миссии занялся этим изучением… Вскоре ему удалось осуществить реформу богослужения, сделав его ежедневным и обязательным для полного состава хора певчих»[8].

И снова испытание. Архимандрит Иннокентий заболел малярией.

Трехмесячное лечение в Японии не прошло даром, глава Пекинской миссии познакомился с опытом миссионерской работы Епископа Николая (Касаткина). Мы же имеем возможность увидеть молодого Иннокентия Пекинского глазами опытного и всеми уважаемого иерарха.

В 1897 г. Николай Японский записал отзывы разных священников об Иннокентии:

«…явился редкий гость: наша духовная особа, — Пекинский архимандрит о. Амфилохий… Возвращается в Россию по сдаче своего поста архимандриту Иннокентию, бывшему настоятелю Покровского монастыря в Москве, а прежде ректору Санкт-Петербургской Духовной Семинарии, о котором мне о. Сергий Страгородский писал, хваля заведенные им порядки в Семинарии и прочее. По рассказам о.Амфилохия – крайний идеалист, — собирается основать общежитие из миссионеров в Пекине без жалования и прочее» [9].

Как видим, отзывы лишь внешне противоречивые.

Святитель Николай Японский

Вскоре появились записи собственных впечатлений Николая (Касаткина):

«О. архимандрит от болезни ли, от характера, или от нажитой важности кажется таким вялым… характер, правда, спокойный, но не избаловало ли положение ректора и настоятеля, то есть не разыграл ли о. Иннокентий роль теста, принимающего форму пирога или блина тому подобное, смотря по форме, которая в руках повара? Если это, то самостоятельность и инициатива в отсутствии, и Китай еще ждет православного миссионера…», добавив сюда еще и мнение другого священника Сергия Глебова: «бранит о. Сергий его на чем свет стоит: «В Академии никто не любил его; по выходе на службу с двумя митрополитами не ужился; в Китай приехал ставленником Саблера; сюда к нам, вероятно, шпионом». И так далее…»[10].

Николаю Японскому понадобилось несколько встреч с молодым архимандритом Иннокентием, что бы сформировать собственное мнение. При первой встрече Николай (Касаткин) записал: «не желалось бы такого помощника и преемника сюда», а уже через три месяца появилась следующая запись:

«В тайне думал я: быть может Господь настоящею болезнию гонит его из Китая в Японию на нынешний запрос миссионера на смену мне, и втайне тоже желал, чтобы было так, ибо по виду о. Иннокентий очень симпатичный»[11].

Таким образом, в воспоминаниях Николая Японского при первом взгляде Иннокентий Пекинский представляется личностью противоречивой, но через три месяца личного знакомства глава Японской миссии видит Иннокентия своим достойным преемником и наставляет — «Благослови его Бог успехом»[12].

Рождество Христово.

Миссия уничтожена, православные убиты

Не заставило долго ждать и следующее испытание, выпавшее на долю Иннокентия Пекинского. В 1900 г. столичный район Китая охватило массовое антихристианское движение ихэтуаней, поддержанное китайскими властями.

Не раз архимандрит Иннокентий (Фигуровский) рисковал жизнью.

В конце мая 1900 г. он выезжал за 50 верст в православную деревню Дундинъань, ездил уже зная об убийстве двух английских миссионеров в этом районе, и еще не зная, что всего через четыре дня боксеры деревню уничтожат, перебив часть населения, в том числе пятеро детей[13]. До последнего Иннокентий отказывался покинуть и территорию своей Миссии, врач В.В. Корсаков вспоминал: «…утром 26-го мая русский посланник в Пекине М.Н. Гирс лично отправился к архимандриту о. Иннокентию и убеждал его оставить миссию… После долгих убеждений о. архимандрит согласился…»[14].

Через несколько дней Миссия была уничтожена, оставшиеся там православные – убиты. Во время трехмесячной осады европейского квартала Пекина Иннокентий находился в составе русского военного отряда, оборонявшего дипломатическую миссию. Он не брал оружия, а рискуя жизнью оказывал прямо на передовой медицинскую помощь раненым, отпевал убитых.

Боксерский погром поставил под сомнение само существование Православной Миссии в Китае. И дело было не только в том, что в июне 1900 г. был убит единственный православный священник китаец, а так же два кандидата на принятие сана, погибло около половины всей китайской православной общины.

450 -> 11

К концу лета из 450 православных китайцев в Пекине осталось всего 11 человек, так как оставшиеся в живых либо убежали из города, либо отреклись от христианства[15]. Власти Российской империи планировали вообще убрать из Пекина Православную Миссию, в июле 1901 г. архимандрит Иннокентий был вызван в Россию для решения вопроса о полном прекращении православной миссионерской деятельности в Китае.

Но перед Иннокентием такой проблемы не вставало, испытания лишь укрепили его.

Через несколько дней после снятия осады он уже писал главе Российской Духовной Миссии в Корее архимандриту Хрисанфу:

«Наша осада окончилась, все мы остались живы. Миссию свою я перевел в кумирню Юн-ха-гунь. От прежней осталась одна груда мусора. Все вещи и книги сгорели. Я очень рад, что успел по Вашей просьбе по одному экземпляру всех наших переводов переслать Вам. Теперь думаю снять с них копии и некоторые книги издать вновь. Поэтому покорнейше прошу выслать их мне вновь, обещаюсь скорее возвратить обратно»[16].

До отъезда в Петербург Иннокентий успел лично открыть миссионерские школы в Тяньцзине и Шанхае, приобрести для Миссии новые земли и помещения в этих городах, а так же и в Пекине.

И в январе 1902 г. было принято решение «поручить управление церковными делами в Маньчжурии и вообще в Китае Начальнику нашей духовной миссии в Пекине с возведением его в сан Епископа»[17]. 6 апреля 1902 года царским указом начальник Российской духовной миссии в Пекине получал сан Епископа с присвоением наименования «Переславский», в соответствии с наименованием первого Епископа, назначенного в Китай еще в 1721 г.

С этого времени становится ясно, что весь жизненный путь говорит о целостности личности Иннокентия. Его енисейское происхождение, влияние воспитанника Иркутской Духовной семинарии священника Василия Фигуровского, назначение в приход на китайской границе, учеба в Петербурге и пострижение в монашество.

Архиепископ Пекинский и Китайский Иннокентий (Фигуровский) на фоне церкви Всех Святых китайских мучеников (Пекин, Китай)

Противники миссии

Открытие кафедры в Пекине в 1902 г. не уменьшило числа противников Миссии и лично Епископа Иннокентия. Уже в январе 1903 г. чиновник особых поручений Министерства финансов Д.Д. Покотилов писал в Петербург:

«…попытки нашего епископа распространять православие среди туземцев в центральном и южном Китае могут привести только к печальным результатам»[18].

Министр иностранных дел Российской империи заявлял К.П. Победоносцеву:

«…принятый на себя Епископом Иннокентием почин в активной пропаганде православия является прямым нарушением традиционной политики нашей в Китае»[19].

Но Иннокентий не был одинок, Св. Синод признавал:

«…проповедь Слова Божия… не может не входить в число задач представителей Православной Церкви»[20].

На стороне начальника Православной Миссии в противостоянии с посланником Российской империи Д.Д. Покотиловым были большинство русских в Пекине, например, выдающийся ученый, будущий директор Восточного института Д.М. Позднеев писал:

«Личность Покотилова… перестала быть для меня обаятельной, и это основано на точном знании фактов… архимандрита «не выносит» всех, кого только не может согнуть в бараний рог или обойти…»[21].

 

Библия на китайском

Не раз российские власти поднимали вопрос об отозвании Епископа Переславского Иннокентия из Китая, но ничего из этого не выходило. Весной 1921 г. глава Пекинской миссии был возведен в сан архиепископа. В 1922 г. определением Зарубежного Синода русской Православной Церкви была образована новая епархия – Пекинская и Китайская. В 1928 г. Иннокентий (Фигуровский) был удостоен сана митрополита.

Противник диктата

Особенность личности Иннокентия Пекинского в бурную революционную эпоху первой трети ХХ века заключалась в том, что он не был противником или сторонником какого то режима, государственного устройства, партии. Митрополит Иннокентий был противником государственного диктата в любой его форме, царской или советской. И его позицию мы видим в опубликованной в 1917 г. в «Китайском Благовестнике» статье «Печальное недоразумение», где, в частности, говорилось:

«Пастырь не должен идти по течению и приспособляться к обстоятельствам; его долг — благовременно и безвременно наставлять, обличать и запрещать всякого согрешающего, а наипаче обличать сильных мира сего, когда они отступают от истины… Ведь может случиться, что духовенство, покорное всякому правительству, неожиданно для себя из прислужников Львова, Чхеидзеи Ко окажется слугами Ленина и самого антихриста. Нет, если духовенство желает быть свободным, оно должно навсегда отказаться от казенного пайка и перейти на свое содержание. Путь к этому указан Самим Богом. Нигде в Слове Божием и в Священном Писании не говорится, чтобы Церковь субсидировалась от государства и духовенство получало от него свое содержание. Но Верховный Законоположник определил десятину отдавать Церкви, то есть возвращать Богу десятую часть из всего, что член Церкви по милости Божией приобретает из дарованных Богом земных благ. И Христос, придя на землю, утвердил этот закон на вечные времена, заповедав нам воздавать кесарево кесарю, а Божие Богу…»[22].

 

Высокопреосвященнейший Митрополит ИННОКЕНТИЙ за письменным столом (снимок сделан в марте 1931 г.) «Китайский благовестник», 1931 г. июнь-июль, С. 4

«Бунтарский» дух сочетался у Иннокентия Пекинского с недюжинной энергией, которая многих пугала. Но только это позволяло добиваться успеха, и именно добиваться успеха в ситуации, когда никто в него не верил. Например, всеми уважаемый Николай Японский не раз высказывает сомнения в возможности реализовать важные начинания главы Пекинской Миссии. В 1902 г. он отмечал:

«Лев Александрович Тихомиров… упоминает, что «о. Иннокентий, начальник Пекинской миссии, уже назначенный к рукоположению во Епископа, привезет с собою в Китай тридцать монахов, будто бы уже найденных им для заведения монастыря там». – Что-то сомнительно, если же и вправду привезет, то сомнительно, чтобы не разбежались; хотя и весьма желательно, чтобы не случилось того. – Советует Тихомиров «и здесь завести монастырь». – Монастырь! Я бы несколько лет остающейся мне жизни подарил за возможность сделать это, да люди где?»[23].

В другой ситуации Николай (Касаткин) писал:

«Хорошо бы и церковные здания в Порт-Артуре и Дальнем получить нам или Преосвященному Иннокентию, но, едва ли это исполнимо»[24].

Тем не менее,  монастырь в Пекине был основан уже в том же году, и японцы вернули Пекинской миссии шесть церковных зданий, две часовни, прочее имущество.

марта 1928 г

Не оправдались сомнения по поводу возможности найти людей для реализации столь сложных и масштабных планов, Иннокентий привез в Пекин таких подвижников, как Авраамий (Часовников), Симон (Виноградов), Амфилохий (Лутовин), и многих других. Опирался он и на земляков-енисейцев, летом 1903 г. в Пекин из Красноярского Знаменского женского монастыря прибыла старица Евпраксия с четырьмя послушницами, и даже на родственников, например Павел Фигуровский служил в только что открытой церкви Харбин, затем на Квантуне и в Шанхае.

Именно недюжинная энергия Иннокентия и умение подобрать подобных себе помощников позволили оживить Российскую Духовную Миссию и положить начало Китайской Православной Церкви в Пекине. А ведь накануне приезда Иннокентия в Пекин все отмечали: «В Пекине наша Миссия – мертвая»[25].

Успехи же главы Пекинской Миссии признавали все, например, Николай Японский писал:

«Преосвященный Иннокентий действует отлично, все русские, служащие под его началом, одушевлены… И как все широко и разумно устроено! Сколько людей привлечено на служение миссийскому делу! Японская Миссия пред всем этим просто пигмей»[26].

Целеустремленность и принципиальность Иннокентия Пекинского часто создавали образ «неуживчивости» главы Миссии, «несности» его характера. И где-то мы действительно видим излишнюю бескомпромиссность. Известный синолог И.Г. Баранов в своих воспоминаниях писал:

«В русском подворье жить было недорого, занимаясь в тишине и спокойствии китайским языком… К сожалению, примерно с 1909 г. архиепископ  Иннокентий уже не позволял студентам во время их командировок селиться в Миссии. Студент Константин Андрущенко пользовался гостеприимством Миссии и добрым ее отношением к начинающему китаеведу. Но когда он вернулся из командировки, то в одной из владивостокских газет опубликовал «обличительную» статью, где критиковал жизнь и быт постоянных насельников – членов Миссии… начальник Миссии обиделся»[27].

В воспоминаниях И.Г. Баранова приводится еще один пример:

«Не так много лет назад мне довелось слышать рассказ о случае из жизни Пекинской Духовной Миссии. Российский посланник в Китае гофмейстер Н.А. Малевский-Малевич, впоследствии российский посол в Японии, в праздник Рождества оправился с визитом к архиепископу Иннокентию, но приехал к нему не в парадной форме и не в карете, а как бы отправляясь на прогулку верхом на лошади. Начальник Духовной Миссии счел для себя и возглавляемого им учреждения такую форму визита оскорбительною, унижающей достоинство Духовной Миссии, не принял посланника с визитом и написал на него жалобу в Петербург» [28].

Известный представитель русской эмиграции в Китае Иван Иннокентьевич Серебреников писал:

«Не могу не вспомнить здесь также о том, как несколько лет тому назад покойный митрополит Пекинский привлек к китайскому суду главу русской эмиграции на Дальнем Востоке генерала Д.Л. Хорвата по обвинению не более, не менее как в мошенничестве…»[29].

 

Забыли…

В последние годы исследователи уже не избегают упоминания Иннокентия Пекинского, признается его заслуга в деле развития Миссии в Китае. Но не более того. В современных исследованиях пока не представлена личность государственного, церковного и общественного деятеля, не представлен богослов, философ и синолог Иннокентий (Фигуровский). В чем же причины этого?

Несомненно, главные причины забвения имени Иннокентия Пекинского в ХХ веке лежали в сфере политики. Противник «канонизированных» С.Ю. Витте или В.И. Ленина, он жестко критиковал как царскую, так советскую политику. А кому понравится такая характеристика «любимых детищ» Русского Двора начала ХХ века:

Чтение Евангелия над телом Почившего Высокопреосвященнейшего Митрополита ИННОКЕНТИЯ в Успенской Церкви «Китайский благовестник», 1931 г. июнь-июль, С. 8

«Живя в гор. Дальнем, я удивлялся и скорбел думой о той беспечности и непробудном разгуле, который царил там … на 1 седмице Великого Поста я выехал в Харбин. Здесь меня окончательно поразила картина нравственного упадка местного русского населения»[30].

Тем не менее, здесь Иннокентий был далеко не одинок, представители самых разных слоев русского общества указывали на пагубность «Маньчжурской авантюры», от «опального» генерала А.Н. Куропаткина до всеми почитаемого Николая Японского.

Не питал никаких симпатий Иннокентий Пекинский к Советской власти и не вступал в контакты с ее официальными и неофициальными представителями. Все оставшиеся в России его родственники пострадали от политических репрессий еще при жизни Иннокентия. Родной племянник, Иван Васильевич Фигуровский, выпускник Духовной академии и участник Поместного Собора, был расстрелян большевиками в Красноярске в мае 1920 г. В 1920-х гг. Иннокентий Пекинский называл Советскую власть «лживой и богоборческой».

Не менее критично относился Иннокентий Пекинский и к церковным реалиям России той эпохи, и к своей китайской пастве. Он мог в открытом письме в 1917 г. заявить:

«Воспитанные в рабстве, страдая слабоволием и будучи лишены инициативы, мы едва ли найдем в среде себя достойного кандидата на патриарший престол»[31];

а в другой статье написать:

«…по соображениям чисто материального расчета русское духовен­ство из пастырей сделалось наемниками, из пророков — льстецами и из защитников угнета­емых – угнетателями»[32].

Иннокентий Пекинский вошел в историю, как непримиримый противник политики обновленчества. Уже в мае 1917 г. он писал:

«Что-то неладное творится в нашей Русской Церкви. Церковные реформаторы хотят обновить церковную жизнь на канонических началах, и в то же время не желают даже заглянуть в Книгу Правил»[33].

Не изменил он своей позиции до конца жизни, в 1930 г. было опубликовано «Открытое письмо Китайского и Пекинского митрополита Иннокентия Епископу Нестору», в котором говорилось:

«Не пытайтесь обманывать себя и других словесами лукавствия. Признавать митрополита Сергия своим главою – не значит ли это исполнять все его распоряжения, следовать по тому пути, по которому он сам идет? Быть лояльным к большевикам, отказаться от всякой активной с ними борьбы, чего требует митрополит Сергий от всех признающих его, — не есть ли это отречение от Христа, приятие той печати антихристовой, о которой говорит Св. Евангелист Иоанн Богослов в своем Откровении?»[34].

Иннокентий Пекинский умер 28 июня 1931 г., и современники констатировали:

«Чуждый всякого китайского компромисса, неподкупный, стойкий и непреклонный, владыка Иннокентий никому не льстил и сам не искал похвал… одинок был сибирский богатырь, ученый монах-аскет Митрополит Иннокентий, ныне отошедший в селения праведных»[35].